Тут ему помогли стражники, парой убедительных тумаков доходчиво растолковав новое положение дел. Задыхаясь от удара под ложечку, Конан безвольно обвис. Его ноги почти не касались земли — по два дюжих молодчика с каждой стороны растянули его за руки. Это был грамотный прием — из такого положения практически невозможно вырваться. Кроме того все мысли пленника поневоле сосредотачиваются вокруг растянутых до хруста и пронизываемых острой болью плечевых суставов. Тут уж не до сопротивления. Да и после удара под дых не особо побегаешь.
Вблизи стражники казались еще огромней и куда страшней. Может быть, из-за молчаливой слаженности действий, присущей лишь истинным мастерам своего дела. Может быть, из-за провальной черноты тел, от которой лица становились неразличимы на фоне ночного неба, только сверкали порою ослепительно белые зубы да белки глаз. Они действительно оказались на одно лицо, все четверо стражей. Конан и под страхом немедленной смерти не смог бы определить, который из них тот, с кем они перебрасывались многозначительными взглядами через ажурную стенку. Впрочем, в нынешнем своем положении он не особо бы и хотел это знать.
С прежней синхронной и беззвучной слаженностью профессионалов они проволокли Конана в дом. Протащили по узким коридорам и коридорчикам, задрапированным разноцветными тканями. Мимо мелькали какие-то комнатенки, освещенные масляными лампами или лунным светом, перепуганные женские лица и снова — драпировки, пропахшие туранскими благовониями. Сам бы Конан давно заблудился бы в этом мягком шелестящем лабиринте, но стражам — все нипочем. Прут себе вперед на хорошей скорости. Когда же охранники с прежней молчаливостью как-то по-особому торжественно раздвинули последнюю занавеску, Конан понял, что его доставили к месту назначения.
И оказался прав.
* * *
Они стояли широким полукругом.
Очень грамотно стояли, охватывая и перекрывая наглухо все помещение, но при этом на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не задеть рядом стоящего узкой кривой саблей в пылу возможной драки. Кроме сабель на вооружении у троих из них имелись очень неприятные колючие шары на цепочках, на севере называемыми «моргенштернами».
У одного был аркан.
Еще у двоих — сети.
Похоже, пленников тут предпочитают брать живьем.
Этому могло быть два объяснения. Одно — более приятное для потенциального пленника, другое — менее.
Приятное заключалось в образе жизни хозяина дома. Он же купец, а не воин. Это воин предпочитает видеть врага мертвым, а купцу мертвый человек неинтересен. Даже враг. Потому что мертвый не может принести прибыли. А живого, даже врага, всегда можно попытаться выгодно продать.
