Оказавшись внизу, я перевел дыхание, чтобы успокоиться и чтобы эти двое не подумали, что я могу чего-то испугаться.
Они действительно еще не спали. Или уже не спали? За окном сквозь морось сочился тусклый свет, который с большой натяжкой можно было считать утренним. Гримнир стоял возле печки, огромный и неуклюжий, а Эрриэз сидела в углу и созерцала паутину на потолке. Пес-дурак развалился у порога. Услышав мои шаги, он приоткрыл один глаз и лениво стукнул по полу хвостом. Я с достоинством перешагнул через него. Он даже не шевельнулся. Они прервали свою беседу и дружно уставились на меня.
Гримнир противно усмехнулся и произнес: — Надо же, какая настырная маленькая нечисть…
А девчонка, наоборот, улыбнулась по-доброму и предложила мне позавтракать. У нее, оказывается, водятся сухари и сладкие ягоды в сиропе.
Во имя Сета, я вдруг ужасно захотел сладких ягод в сиропе. Даже во рту пересохло. В конце концов, врагов следует разорять. Наносить им ущерб где только возможно. Поэтому я кивнул, по возможности сдержанно.
Она сразу засуетилась и начала готовить для меня горячую сладкую воду и разыскивать по углам заросшие липким мхом и паутиной кувшины. Когда я увидел очередной замшелый сосуд, я чуть было не пожалел о своей уступчивости.
Эрриэз обтерла кувшин подолом своей полосатой юбки и протянула ее Гримниру. Тот извлек из ножен тесак таких размеров, что мне остро захотелось очутиться где-нибудь в Зыбучих Песках на берегах озера Вилайет (есть там такое гиблое местечко) или еще подальше. Не переставая ухмыляться самым гнусным образом, Гримнир снял с кувшина восковую пробку. Там оказались слипшиеся сладкие ягоды, как и обещала Эрриэз. Почти совершенно такое же лакомство мне доводилось пробовать в Аренджуне — давно это было…
Я принялся угощаться вовсю, засовывая в широкое горло кувшина сразу всю горсть и облизывая ладонь и пальцы. А они смотрели на меня и думали, наверное, отныне облапошить меня им ничего не стоит — достаточно лишь угостить сладеньким. Ха-ха. Не на такого напали.
Потом я прополоскал пальцы в своей чашке с теплой водицей и сообщил девице, что это единственное применение, которое я вижу для подобного пойла. Кикимора покраснела, а Гримнир заржал.
Я сказал:
— Вот у нас понимают толк в напитках, поскольку там, где воды мало, она ценится на вес золота — и оттого вкусная. А вы здесь все какие-то стукнутые. Ничего толком не умеете. Разве можно пить эдакую муть?
Гримнир хрюкнул. Если бы можно было представить себе огромного драчливого борова с пышными седыми усами, то я сравнил бы с ним этого Гримнира.
