Всего неделя прошла с тех пор, как она уехала из Таганрога в Пятигорск. Тётя и дядя не узнали её на вокзале, но были счастливы увидеться. А уж когда узнали, что она ждет ребенка…
И вот теперь она возвращается домой. В город, где она была счастлива. В город, где прошла лучшая пора её жизни. В город, где никогда не будет Лёки.
В Пятигорске – общаясь с родственниками и до рези в подошвах прогуливаясь по лесопарку, Женя окончательно поняла, что прошлое осталось в прошлом. Теперь все её мысли и чувства были заняты только будущим ребенком – как часто она подходила, обнаженная, к зеркалу и гладила уже заметный живот!
Никто не узнает. Кристина не расскажет, а Лизе и Инне такая информация вовсе ни к чему. Малыш родится в Таганроге, здоровый и красивый, и он будет самым любимым ребенком на свете. Пусть у него никогда не будет папы, но будет особая мама. Мама-друг. Мама-нежность. Мама-забота. Мама-строгость. И неважно даже, мальчик родится или девочка – главное в том, чтобы была семья. И было счастье. Всегда.
А Лёка… Что ж, еще много лет назад Женя чувствовала, что Лёка – это навсегда. Чувствовала, но до конца не понимала. А теперь поняла. Пусть останется эта любовь – когда-нибудь она расскажет о ней своим внукам. Расскажет, как красивую сказку. Пусть останется в памяти эта сумасшедшая девчонка с ярко-синими глазами. И когда-нибудь Женя обязательно будет улыбаться, вспоминая её, и радоваться тому, что она была. Просто была в её жизни, подарив самую прекрасную в мире любовь.
Женя улыбалась. Улыбалась, сползая с верхней полки вниз. Улыбалась, доставая с полки сумку. Улыбалась, двигаясь в толпе людей к выходу из вагона. Сейчас она чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Счастливой и спокойной.
До тамбура оставалось всего несколько метров, когда Женина сумка разразилась громкими трелями. Люди сзади напирали, и вытащить мобильный оказалось очень сложно. Но всё же она справилась – достала телефон, посмотрела на экран с синей подсветкой и удивилась, увидев надпись «Алексей».
– Алло, – ответила Женя, и поставила ногу на первую из железных ступенек. Слышно было плохо – сквозь помехи она могла различить только отдельные неразличимые слова, – Алло! Лёш, я тебя не слышу!
Вторая ступенька. Надо же, уже практически ночь, а как много людей на перроне! Сзади напирают, но и спереди не дают идти быстрее.
– Это мой ребенок? – громкий голос прорвался сквозь помехи, и Женя замерла, не обращая внимания на раздающиеся сзади возмущенные вопли. – Женя, ты слышишь меня? Это ведь мой ребенок, да?
