руссоизма; то, что проявлялось в ее методе лечения, могло пониматься как самое прямое доказательство внутренней «целебной силы природы». Потенциальная деструктивность бессознательного и «теневая сторона природы» открылись лишь взору последующего поколения романтиков и интерпретировались все более и более пессимистически (ср. произведения Э. Т. А. Гоффмана, Айхендорфа и многих других).
Из этого анализа прямо вытекала политическая позиция, требовавшая выступать во имя природного, естественного, против системы принуждений, следовать зову сердца честного буржуа и восставать против изолганности утонченного аристократа, противопоставлять идею свободного общественного договора старым феодальным отношениям, основанным на насилии. Новое общество желало быть таким строем, в котором все ко взаимной выгоде договариваются о мирной и трудолюбивой совместной жизни, руководствуясь примером, который подает природа, и взаимной симпатией. Как ни привлекательна была эта программа создания гармонии, некоторые сторонники Старого порядка оказались все же достаточно чуткими, чтобы услышать в ней мотивы, предвещающие грядущий ад. С леденящим душу злорадством и удовлетворением консерваторы наблюдали, как французская революция вырождается в террор и войну. С той поры ничто другое не давало столь обильного материала для создания консервативной картины человека. Ее создатели полагают, что освобожденная от пут человеческая природа, как она предстает здесь и сейчас, отнюдь не внушает оптимизма и не заслуживает, чтобы ее рисовали самыми радужными красками. Консервативное мышление подает себя здесь позитивистски. Не ставя прежде всего и ранее всего вопроса о взаимосвязях, оно регистрирует факты, свидетельствующие о том, что люди достаточно часто ведут себя эгоистично, обнаруживают склонность к разрушению, жадность, глупость и стремление идти наперекор обществу. Да, именно поэтому преступность была и продолжает оставаться столь важной для консерватизма — «близорукое мышление» считает ее существование убийственным доводом в пользу пессимистического взгляда на человека, который, в свою очередь, становится основанием для авторитарной политики, требующей суровой дисциплины. С этой точки зрения, следовательно, уже самой природой предусмотрено существование преступников, глупцов, кляузников, эгоистов и бунтарей — точно так же, как предусмотрено существование деревьев, коров, королей, законов и звезд. Христианское учение о наследственном первородном грехе вполне согласуется здесь с консервативно-пессимистическим пониманием природы. В соответствии с ним человек оказывается ущербным существом уже вследствие самого факта появления на свет из материнской утробы.
