слышать о таком методе, всецело основанном на авторитете и слепом доверии ему. Ведь в психологическом плане Просвещение всегда было упражнением, развивавшем недоверчивость, необходимую для формирования Я, которое стремится к самоутверждению и контролю за реальностью. Как известно, методика Фрейда сводится к попытке отказаться от гипноза, но все же удержать открытым доступ к бессознательному. Можно задуматься о том, не проявляется ли
в методе Фрейда некоторое изощренное коварство, порождаемое недоверчивостью: он, одновременно наивно и осознанно, сосредоточился на анализе «производных» и «репрезентантов» бессознательного, мысля его в остальном замкнутым и недоступным. Однако оставим открытым вопрос о том, не есть ли эта замкнутость и недоступность результат применения столь недоверчивого метода.
Еще Пюисегюру, как и Месмеру, было известно, что при лечении гипнозом оказывает воздействие личность гипнотизера — точнее сказать, его оказывает интимное отношение, которое возникает между гипнотизером и пациентом. Этот «раппорт» — в более современной терминологии «перенос» — становился тем полем, на котором методично и успешно практиковала психология бессознательного. По крайней мере с середины XIX века этот метод стал развиваться в формах, вызывавших доверие. Уже Шопенгауэр высказывался в том смысле, что это открытие, возможно, является важнейшим во всей истории человеческой духовной жизни, пусть даже оно поначалу и задает разуму больше загадок, чем разрешает их. Фактически здесь произошел прорыв-к секуляризированной психологии бессознательного, которая смогла отделить свое знание от традиционного религиозного учения о душе (психологическая состоятельность которого, правда, была подтверждена в свете несакрального подхода к бессознательному). Открытие бессознательного затронуло ту сферу, в которой контринтуиции старой эзотерики сливались воедино со структурой специфически современного знания, построенного на свой лад принципиально контринтуитивно; разумеется, и эзотерика, и это современное знание в конечном счете вынуждены были искать способ присоединиться к «прямому опыту».
Все это говорит об одном: по меньшей мере с конца XVIII века иллюзия прозрачности человеческого самосознания систематически разрушалась. Сомнамбулические проявления давали провокацион-
ные доказательства того, что сознание знает о себе не все. В свете магнетизма ярко проявляла себя та зона знания, которая оставалась недоступной для поверхностного сознания. С этим уже не могла справиться старая «рациональная психология» с ее теорией
