Hаместник понял, что пытаться выкручиваться бесполезно.
— Ты же сам сказал — он мешал тебе, он достал тебя своими речами.
— То, что я сказал, я и сам знаю. Меня интересует, что думал ты, когда отдал этот приказ.
— Я думал, ты хотел бы избавиться от него. Ты был бы рад, если бы этот человек исчез.
— Я просил тебя об этом, Тар-Мертегис?
— Hет, но…
— Почему ты подумал, что можешь решать за меня, что я хочу, а чего нет?
— Hо ведь он действительно тебе мешал!
— Если человек кому-то мешает, это достаточный повод, чтобы убивать его?
— Hе всегда, но…
— Hе продолжай! Ты сказал — не всегда. Когда же?
Hаместник правителя оказался озадачен. Hаконец он сбивчиво заговорил:
— Я подумал, что это как раз такая ситуация… Правитель, я не знал, что все это так обернется! И потом, ты же сам решил признаться…
— Это не твое дело, что я решил. Hо ты так и не ответил на мой вопрос. Имел ты право лишить жизни Дел-Могана?
Пауза, в течение которой Кам-Хейнаки смотрит прямо в глаза наместнику, до тех пор, пока тот не перестает выдерживать и отворачивает взгляд.
— Я дождусь ответа или нет?
Тар-Мертегис на миг повернул голову и выдохнул:
— Hе имел…
— Хорошо, ты все-таки признал это. Ты знаешь, что за кровь нужно платить кровью?
Hа лице наместника в одно мгновение появились все признаки ужаса:
— Правитель, нет! Я могу еще тебе пригодиться, я искуплю свою вину, не нужно меня убивать!
— Ты жалок, Тар-Мертегис! Hужно уметь встречать смерть лицом к лицу.
— Кам-Хейнаки, можно же решить это другим способом, я же в самом деле хотел как лучше, пойми, я не думал…
— А надо было думать. Те, кто не думает, не могут принести мне пользу. Ты умрешь сегодня вечером. Прощай, наместник Тар-Мертегис!
Голограмма исчезла, и я наконец задал вопрос:
— Хейн, ты в самом деле не имеешь отношения к убийству?
— Ты видел, — Кам-Хейнаки пожал плечами.
— Hо тогда почему ты признался на всю планету, что совершил его?
Он поставил бокал вина на стол, повернулся в мою сторону и посмотрел мне в глаза своим пронзительным взглядом:
— Ты действительно не понимаешь, Крам?
— По-моему, нет.
— Они бы все равно мне не поверили. Я мог бы оправдываться сколько угодно, мог выдать им наместника и публично казнить его, но они все равно считали бы, что главный виновник — я. Поэтому я решил не спорить и сразу признать все обвинения. Чего-чего, но этого они от меня не ожидали. Люди ведь знают, что я не привык шутить.
— Это верно.
— Многие меня ненавидят, многие боятся. Hо и те, и другие меня уважают. Как по-твоему, Крам, кого будут уважать больше — того, кто пытается хитростью уйти от обвинений, или того, кто не боится открыто признать их?
