В ее семье ни у кого не было предрасположенности к раку — с этим, правда, сейчас уже научились бороться, но лечение было делом хлопотным. Никто также не был предрасположен к сердечно-сосудистым заболеваниям и прочим болезням, присущим людям нестабильных культур, с высокой мобильностью и быстрой сменой привычек. Летиция увидела в зеркале крепкое, надежно служившее ей тело.
Попутно она отметила, что, наложив на лицо чуть-чуть грима, запросто сможет сыграть старушку. Нужно только нарисовать тени под глазами и подчеркнуть складки, на месте которых лет в тридцать — сорок появляется двойной подбородок и морщины.
Но сейчас она не выглядела старой.
Летиция опять ушла к себе в комнату, осторожно ступая по ковру. Оказавшись в комнате, она голосом подала команду и включила свет, легла на кровать, взяла с тумбочки фотоальбом, который принесла ей Джейн, и начала осторожно переворачивать тонкие черные страницы. А отыскав нужное место, долго вглядывалась в лицо своей прабабушки, а потом бабушки в младенческом возрасте.
Оркестр обучали три инструктора. Они расположились в одной из старейших студий, примыкающей к зрительному залу. Уроки эстетики в последнее время стали очень популярны — музыкальная аппаратура в школьных классах намного превосходила домашнюю, инструкторы тоже были нарасхват. Все они были ПД.
После получаса групповых занятий каждый ученик мог вернуться к собственной клавиатуре и, заказав звуконепроницаемые сферы — во избежание какофонии, — практиковаться самостоятельно.
Сегодня Летиция тренировалась всего полтора часа. А затем просто сидела, закусив губу, неподвижно уставившись в пустое пространство над клавиатурой.
— Пожалуйста, уберите звукоизоляцию, — попросила она, поднимаясь с черной скамьи. Мистеру Тигью, старшему инструктору, она объяснила, что ей нужно сходить по одному поручению.
— Не забудьте поупражняться с полирифмами, — посоветовал он.
Выйдя из класса, Летиция направилась в большую аудиторию со сценой. Она знала — сегодня здесь собирается драмкружок, в котором занимается Рина.
В аудитории было темно, прожектор выхватывал из темноты лишь небольшой участок сцены, где сидели члены труппы, разучивая роли из какой-то старинной пьесы. Рик Файетт, самый старший и спокойный из них, с короткими черными волосами, первый заметил ее, но ничего не сказал — только бросил взгляд на Рину. Рина прервала на полуслове свою реплику и, обернувшись, оценивающе посмотрела на Летицию. Эдна Корман увидела ее позже всех и покачала головой, так, словно увидела вдруг последнюю соломинку, за которую можно уцепиться.
