Вот почему наряду с археологией историк привлекает этнографический, лингвистический, антропологический материалы, чтобы получить всестороннее представление об изучаемой древней исторической эпохе.
К сожалению, для восстановления древнейшего этапа истории Греции только археология добыла существенный материал. Ее данные позволили уже к началу XX века вполне уверенно говорить о реальности того далекого мира — Трои, Крита, Микен, — о котором лишь смутно повествовали нам древняя легенда и гомеровский эпос.
О том, как эти данные были собраны, рассказано ниже.
Глубокой благодарностью за помощь и ценнейшие указания в работе над этой книгой я обязан профессорам Б. В. Казанскому, Н. А. Куну, а также М. А. Гершензону.
Автор
Кимры
Муза внушила певцу возгласить о вождях знаменитых,
Выбрав из песни, в то время везде до небес возносимой.
Повесть о храбром Ахилле и мудром царе Одиссее…
«Одиссея». VIII. 73–75[7]
Заслышав голос отца, Генрих спешил убраться с глаз долой. Он удирал в сад, что тянулся от пасторского дома к ручью, забирался в беседку и сидел притаившись. Но раскатистый бас пастора доносился и сюда. Отец был вечно недоволен. Он жаловался на судьбу, которая закинула его в эту мекленбургскую дыру,[8] проклинал жадных кредиторов и неблагодарных прихожан, ругал жену за то, что она не умеет экономить и плохо воспитывает детей. Потом он накидывался с бранью на Доротею — на Дютц, как звал свою старшую сестру Генрих, — за ошибки в ее диктанте. Дютц тоненьким голоском беспомощно оправдывалась, от этого отец злился еще больше.
Накричавшись, отец усаживался у окна и принимался во весь голос распевать «God save the King»[9] в собственном переводе на древнееврейский язык. Перевод был посредственный, но в деревне Анкерсгаген некому было указать пастору Эрнсту Шлиману на ошибки в древнееврейском стихе.
У пастора Шлимана были причины жаловаться на судьбу. Молодость провел он в богатом и шумном Гамбурге. Будучи молодым учителем, он стал прилежно изучать богословие. Честолюбивый, он мечтал достигнуть великой учености, поразить мир своими проповедями, а если не удастся — то стихами. В то время каждый немецкий студент писал стихи. Молодые поэты до хрипоты спорили в винных погребках о французской революции и Наполеоне, о разуме и свободе. Они позволяли себе непочтительно подтрунивать над великим, в то время уже порядочно одряхлевшим Гёте.
Подчиняясь общему увлечению, Эрнст Шлиман тоже написал пародию на песню Миньоны.
