Ла принес калужий калтык и носовые хрящи.
— А почему, дядюшка Дохсо, рано идешь домой? — спрашивали ондинцы.
— Калуга мало играет, — с заметным неудовольствием ответил Дохсо.
— А в гьяссу был?
— Был, — обкусывая сырой калужий нос, пробормотал Дохсо.
Тут Дохсо хотел было рассердиться, но вдруг, словно что-то вспомнив, расплакался. Он с горечью признался сородичам, что приехал в гьяссу и хотел кое-что выменять. Маньчжуры вовлекли его в игру и выиграли у него чуть ли не всю зимнюю добычу. А старик Сичкен подговаривал его поставить на кон дочерей… Чтобы не остаться совсем голым, Дохсо купил у маньчжуров крупы и поспешил домой.
— Там без головы останешься, — смущенно проговорил старик.
— Ну, берегись, Дохсон: в Кондон вернешься — жена на тебя рассердится, не простит, что проиграл меха, — посмеивался Ла, — за косу тебя таскать станет.
Дохсо вынул из деревянных складных ножен тонкий, остро отточенный нож и, хватая калужатину зубами, ловко и быстро проводил им у самых губ.
— А как там кривой амба? Давно его не видели… Шкурки грызет? — захрипел дел Падека.
Все засмеялись.
Падека говорил про Дыгена. Это ондинский торгаш Гао Цзо прозвал ливанского маньчжура крысой, которая грызет шкурки.
— Кривой Дыген куда денется, — тяжело вздохнул Дохсо. — Видал его близко. Он все девок ищет. Много там красивых девок приехало. Я видел одну девку — волосы светлые, как у орочонки.
— Ты ее видел? — подскочил Удога. — Светлые волосы? Сама высокая?
— Глупости! Глупости! — перебил сына Ла. — Лучше ты новости расскажи, — обратился он к Дохсо. — А про глупости не будем поминать, покосился он на сына.
— Нет, это не глупости! Маньчжуры ту девушку взяли? — с отчаянием спросил Удога.
— Не-ет, — ответил дядя, — она с отцом. А ты что так вскочил, как ужаленный?
— Про Талаку, про Талаку расскажи! — тараторил отец.
— Слушай про Талаку! — строго сказал Дохсо, обращаясь к Удоге.
Все стихли. Один Удога не знал покоя. Ему захотелось отправиться прямо в гьяссу.
— Тетка Талака весной пошла домой на лыжах с озера в деревню Синды и пропала, — рассказывал Дохсо. — Мы ходили по ее следу. Шли-шли, и след пропал… Куда девалась? Кто-то поднял ее на воздух. Дальше дороги нет и следа нет, а по лыжне заметно, что она как будто прыгнула вверх… Кругом в тайге искали, искали — нет следа, утерялась старуха…
— Это летающий человек с хребта заходил к вам, — предположил Хогота.
— Нет, Ва-вух утащил, — утверждал Ла. — Амба Ва-вух как собака с крыльями, он ночью летит и кричит: «Ва-вух! Ва-вух!..» Когда услышишь, надо привязывать себя к дереву, концы веревки спрятать, огонь потушить, варево спрятать…
