На шею Игтонгке надели тяжелую деревянную колодку и заперли замком. Сибун объявил, что его увезут в город и продадут.
Все жители Кондона столпились вокруг парня в колодке, когда к нему пробился Чумбо. Он понять не мог, почему покорны кондонцы. Зачем терпеть разбойников? Горюн далеко от Мангму, здесь можно сопротивляться. Игтонгка с ужасом уставился на маньчжуров.
— Не бойся, — шепнул ему Чумбока, — еще выручим тебя.
Игтонгка всхлипнул.
— А ты кто такой? — подошел к Чумбоке высокий рябой маньчжур с зубами, торчащими наружу из-под верхней губы.
— Я? С Мангму!
— А ты подарки нам давал?
— Давал!
— Ты тут зачем даром околачиваешься? Не бездельничай! Поедешь гребцом на нашей лодке.
«Это не худо», — подумал Чумбока, но стал притворно отнекиваться. Маньчжуры пригрозили ему.
Чумбо подумал, что по дороге надо выручить Игтонгку… «Может быть, сама судьба посылает мне случай помочь дядюшке Дохсо? Уж если я спасу ему сына, он отдаст за меня дочь».
— А ты из какой деревни? — спросил маленький Сибун.
— Да из этой… ну, вот там которая… Черт ее знает! Позабыл название!
— Дурак! — сказал рябой маньчжур. Его так я звали — Рябой.
— Вот какие здесь люди дикие, своей деревни не знают! — сказал Сибун. Вскинув голову и подняв брови, он хватил воздуху.
— Ты только меня слушайся, когда поедем, — потихоньку шепнул Чумбока Игтонгке, сидевшему с колодкой на шее.
На другой день, под плач всего стойбища, Игтонгку повезли в лодке. Чумбо сидел за веслами и подмигивал дядюшке Дохсо, который горько плакал, стоя на песке. Не впервые грабители увозили людей в рабство. Никогда не удавалось потом вернуть рабов от маньчжуров. Но дядя надеялся в глубине души, что Чумбоке, может быть, удастся выручить Игтонгку.
Лодки пошли быстро. К полудню с тихой Желтой речки выехали на Горюн. Тут течение было такое бурное и опасное, что Сибун велел взять кормовое весло Рябому, опасаясь, что сам разобьет лодку об завал или о камни на перекате.
В хребтах таяли снега. Горюн прибывал, бурлил и шумел. Течение несло вывороченные с корнями деревья.
«Надо выручать Игтонгку, — думал Чумбока, — пора».
В пути маньчжуры сняли с Игтонгки колодку и поставили его работать шестом. На шумном перекате казалось, что вот-вот лодку разобьет о камни. Вода плеснулась, обдавши маньчжуров и гребцов.
— Книгу замочили из-за тебя, — визжал писарь, озлобившись на кормщика, — книгу с записями.
Рябой не раз бывал в набегах на горных речках, — он правил умело и вел лодку близ скалы, чувствуя, что там глубоко. Но Чумбо все же рискнул.
