Вернулся Игтонгка.
— Тайменя видал?
Игтонгка угрюмо молчал. Чумбо оттолкнул лодку от берега.
— Ты худо делал, — сказал он. — Когда упал — таймень испугался… Теперь не найдешь.
Вскоре вдали стал виден огонек около балагана Дохсо.
* * *
На другой день Чумбока пробовал доказать дядюшке Дохсо, что предки его не настоящие Самары, а только приняты были в род, но тот сосал жир, ел рыбу, ничего не слушал и не понимал, к чему такие разговоры.
Чумбока загрустил.
Одака присела рядом и, как бы утешая, долго и ласково смотрела на него.
— Ну ничего!.. Мы можем вместе с тобой убежать из дому, — зашептал ей парень.
— Э-э, — молвил Дохсо, глядя, как любезничают брат с сестрой, — надо бы и мне поехать к старухе… У нас есть хорошая рыба, жир, и сохатина протухла как следует… Надо угостить старуху…
Дядя велел собираться домой.
Все уселись в лодку, Чумбо греб, и гребла Одака, и оба они радовались, что так дружно плещутся их весла и они в общей работе, в ходе лодки, в шуме воды непрерывно чувствуют друг друга.
Ехали так быстро и так хорошо, что дядюшка задремал и чуть не выронил кормовое весло. Но едва оно заскользило по мозолям, как старик встрепенулся.
— Если уснет и весло начнет падать, — тихо сказала Одака, — сразу проснется. А если не падает — спит и едет.
— Уже приехали? — очнувшись, удивился Дохсо. — Ты такой парень проворный! Сразу видно, что дядюшку любишь… Это хорошо — закон рода уважаешь…
Трудно было сказать сейчас что-нибудь обиднее для Чумбоки.
— Нет, совсем я рода закон не уважаю…
— Эй, а кто это? — вдруг затрясся Дохсо.
На берегу между шалашей и ям, покрытых накатником, Дохсо заметил людей в синих халатах, с косами на бритых головах.
Один из них, краснорожий, толстый и маленький, видимо пьяный, ходил по деревне и что-то кричал, размахивая сверкавшей на солнце саблей.
— Это маньчжуры! — ужаснулся Дохсо. — Беда!
Чумбо хотел повернуть лодку, но маньчжуры на берегу уж заметили их и пригрозили оружием.
Лодка пристала. Маньчжуры схватили дядюшку Дохсо за ворот и потащили к толстяку.
— Мы тебя давно ищем, старая лиса! — кричал краснорожий, толстый Сибун.
Разговаривая, он задыхался, а умолкая, вытягивал шею и хватал воздух ртом, как рыба. Маленький, пьяный, он, размахивая саблей, с важностью прошелся перед дядюшкой Дохсо.
— Уже давно нас обманываешь! Выкуп не даешь! Прошлое лето убежал из гьяссу. Берем у тебя в рабство сына.
Сибун показал на Игтонгку. Дядюшка Дохсо со слезами на глазах умолял не отнимать сына. Сородичи ухватились за Игтонгку, не пуская его. Дохсо закрыл его своим телом. Сам Игтонгка всхлипывал, в блуждающем взоре его было отчаяние. Подошли маньчжуры и вырвали парня из толпы. Дядюшку Дохсо сбили с ног. Кто-то пнул его в лицо.
