Душа моя — нежный котенок,
Лицо мое — грецкий орех…
В день Ангела, словно ребенок,
Игрушку хочу больше всех!
Ведь мне за всю жизнь подарили
Бабайку и мишку (давно)…
Те счастья минуты уплыли
И их возвратить не дано…
Тень полуголодного детства
На времени том, золотом…
Осталась дыра от наследства
В глубоком кармане пустом…
Ах, как я карманы любила!
А были они до колен.
В них найденный мусор хранила,
Что брал душу детскую в плен.
Я в куклы тогда не играла —
Их не было вовсе у нас.
На небо смотря, улетала
В заоблачный космос не раз.
И, строя воздушные замки,
Мечтала о рае земном…
Нас четверо было у мамки,
А папка нас бросил потом…
На фото шестидесятых
Я с куклой, однако, сижу
И радостным взором дитяти
В глазок объектива гляжу.
Ее дал на время фотограф,
Естественно, после отнял.
Казался волшебником добрым
Тот дядя чужой для меня!..
Когда родилась сестра Нина,
То папка ее не видал.
Мордовка отбила, Фаина,
Уехал он с ней на вокзал.
(Маштехникум
[9] был Совнархозом
Далекой хрущевской поры,
Отец в нем работал завхозом,
А Файка там мыла полы…
Братишке не стукнуло года,
А мне не исполнилось двух…
Как только такого урода
Земля носит, выскажешь ль вслух?
А старшей сестренке, Людмиле,
Тогда было ровно пять лет…
Но дети не остановили
