Уран в пласт-пакете не утаишь, о ее чувствах догадалась Вики, потом воспитатели. С ней поговорили, обсудили всё, выяснили, что девочка ни на что не надеется – как-никак запала на чужую заклятую половину. Впрочем, если бы чужую, на заклятую половину своей матери – Первой леди Виксин. Годы шли, Даниэль был с ней неизменно внимателен и ласков… как с племянницей.
Три пятидневки назад у Мегги был тяжелый разговор с воспитательницей. Пришлось признаться, что детская влюбленность никуда не делась и ей все равно, с кем начинать сексуальную жизнь, раз уж угораздило влюбиться в недоступного консорта леди.
А десять дней назад Первая Виксин вызвала ученицу к себе в кабинет и сообщила, что дает отпуск на семь дней и проведет их Мегги-Лана в усадьбе Викен с Четвертым Виксином. До Мегги не сразу дошло, что Четвертый – это же Даниэль. Пока девушка приходила в себя, леди продолжила уже не столь официально:
– Мегги, как твоя мать, я очень надеюсь, что получив этот запретный плод, ты со временем сможешь свести ваши отношения к крепкой дружбе. Ты останешься в семье, вам годами работать бок о бок, и страсти тут совершенно ни к чему.
Восхитительные семь дней… Оказывается, Даниэль умеет заразительно смеяться, его мягкие губы могут обжигать, а руки сильные и в то же время нежные. Его длинные густые волосы требуют ухода, и это его раздражает, а вот то, что Мегги часто молчит, оттого что не может от счастья двух слов свя7ать, – ни капли. И он ни разу не одернул ее за все время, хотя бестактностей она допустила немало. Чего стоил вопрос о волосах: мол, раз так не нравится с ними возиться, зачем было отращивать. Увидев, как он помрачнел, Мегги тут же прикусила язык, но Даниэль ответил спокойно и доброжелательно:
– Ну, я взрослел и со временем все больше становился похож на старшего брата – его твоя мама убила на дуэли, – а однажды меня окликнули его именем. Это было крайне неприятно. Уж лучше эта грива, чем сходство.
Вечерами они сидели на веранде в обнимку, а любимица-каракал Гифти умащивалась им на колени. Часы молчаливого счастья.
Конечно, Даниэль не любил ее так же сильно, как она его, но Мегги, безусловно, ему нравилась. Он не играл и не притворялся, его никто ни к чему не принуждал – ему нравилось быть с ней. Нравилось беседовать и нравилось молчать, а ее неопытность вызывала трепетную нежность.
Семь дней. Семь лучших дней ее жизни. Семь первых лучших дней ее жизни. Ведь он обещал, что как только графики выходных совпадут, они снова где-нибудь спрячутся ото всех на день, а может быть и два. И ожидание этого заставляло петь душу и радоваться каждому дню.
