— От него самого, — бодро подтвердил Дынник. — Встретились мы случайно, разговорились. Узнал он, что я в Энск еду, говорит: «Зайдите к папаше моему, поклон, привет от меня передайте».
— А как выглядит Миша? Здоров он?
— Конечно, здоров, — улыбнулся Дынник. — Парень молодой, какая болезнь его возьмет! А опасность теперь не угрожает — врага разбили, с победой домой возвращаемся.
«Приятный человек, — думал Милетин, слушая гостя. — Однажды и Мишенька так вот постучится в дом. Встречу я его, обниму… А еще лучше: я с работы прихожу, а он уже здесь».
От этой мысли у старика навернулись слезы. Он незаметно смахнул их и сказал, стараясь унять дрожь голоса:
— Сейчас вместе пообедаем, поболтаем. Вы где остановились, голубчик?
— Пока нигде. Квартиру, в которой я до войны жил, бомбой разбило, семью гитлеровцы проклятые уничтожили. — Дынник потупился, как бы подавленный тяжелыми воспоминаниями.
Отзывчивому Милетину стало тяжело от его слов. «Вот она, война, — подумал он, — сколько горя принесла людям! Всю семью убили, один-одинешенек на свете остался. Такой хороший человек».
— Понимаю вас, — сердечно сказал Милетин. — Не падайте духом.
— Я стараюсь, тяжело только, когда вспомнишь… Ладно, хоть на вас тоску нагонять не стану… А насчет жилья… Где-нибудь найду, удобств особых не ищу.
— Знаете что, голубчик мой…
— Дынник моя фамилия, Андреем Андреевичем звать.
— Голубчик мой, Андрей Андреевич, остановитесь у меня. Конечно, у меня! Я вас не выпущу. Такую радость мне принесли — от сына весточку.
— Что же, если не стесню, то с удовольствием. Я на несколько денечков всего.
— На сколько хотите! О каком стеснении может итти речь? Прямо Мишину комнату и занимайте, на его кровати спите. Пойдемте, покажу хоромы ваши, там очень удобно. Пока мыться, переодеваться будете — обед поспеет.
— Благодарствую, от всей души благодарствую. А сами-то вы где спите?
— В столовой, здесь вот помещаюсь на кушетке, как раньше, когда с сыном жил, так и сейчас.
— Так уж лучше я здесь.
— Ни-ни, не спорьте! Идите за мной.
В соседней комнате, куда провел Милетин Дынника, стояла узкая, скромно убранная кровать, возле нее полка с книгами, у окна стол. Очевидно, все оставалось таким, как в те годы, когда Михаил жил дома. На столе даже лежала стопка тетрадей. На верхней тетради было написано: «Ученик 10-го «А» класса Милетин Михаил», а чуть ниже: «Алгебра».
— Вот тут, голубчик, располагайтесь, чувствуйте себя, как дома, — суетился Милетин. — Обед сейчас будет. Уборная и умывальник в коридоре направо.
