«Осел», — с досадой подумал «Д-35», но, сохранив на лице благодушное выражение, сказал:
— Вот потому вы и равнодушны к технике, что не интересуетесь ею.
— Вполне возможно, — согласился Розанов. — Вот ваша гостиница. Я подожду вас на бульваре?
— Что вы, какие могут быть церемонии! — Моро любезно взял Розанова за локоть и повел к стеклянной вертящейся двери. — Не позволю ни за что. Милости прошу в наш шалаш, как говорится в русской поговорке.
У двери номера Моро вежливо посторонился и пропустил Розанова вперед.
Повинуясь приглашающему жесту, юноша сел в кресло, огляделся. Обычный номер гостиницы: круглый стол посредине, письменный в углу, несколько мягких стульев, пара кресел, шкаф из карельской березы, такое же трюмо в простенке между окнами, широкая кровать. На письменном столе ни бумаг, ни книг. Вообще в комнате нет ничего, говорящего о вкусах, привычках живущего здесь. Временное пристанище человека, который привык кочевать и не обращает внимания на окружающую обстановку.
— Я не люблю откладывать дела, — говорил Моро, роясь в шкафу. — Начну сразу с цели вашего прихода, надеюсь, не обидетесь? Вот галстук.
Полоска материи в руках Моро переливалась невообразимыми оттенками и сочетаниями ярких цветов. Пройди в воскресенье всю улицу Чкалова — любимое место прогулок щеголей Энска, — ни на ком не увидишь такого галстука. Семен представлял себе завистливые взгляды приятелей, когда он безразличным тоном процедит сквозь зубы, что «оторвал» шикарный галстук «у одного близкого приятеля — иностранного журналиста».
— Нравится? — спросил Моро, небрежно бросив галстук на спинку кресла.
Розанов молча кивнул.
— Тогда берите.
Семен медленно, как зачарованный, протянул руку, свернул галстук, положил во внутренний карман пиджака, проверил, надежно ли он там спрятан, не выпадет ли, и только тогда спохватился:
— Сколько я вам должен?
— О, — махнул рукой Моро, — как вам не совестно упоминать о такой мелочи! Примите мой маленький подарок в знак начала нашего доброго знакомства, которое, надеюсь, успешно продолжится.
«Чорт с ним, с галстуком, — думал «Д-35». — Такой убыток меня не разорит. Гораздо важнее войти в доверие к мальчишке. За паршивый галстук я куплю его целиком в полностью».
— Но мне, право, неудобно, — бормотал смущенный Розанов. — Как же так? Ваша вещь, вы за нее платили деньги. Мне совестно… — «Моро щедрой души человек», — думал он, вслух повторяя: — Очень прошу назвать цену галстука.
