— Слушай, Мирча. Сейчас Елена спит, Кайзер нас не услышит, водитель тоже. Ты, как и другие — смертник. Приговорен к ликвидации. Твою жизнь продлят только успехи в поисках Тополя или Ящера. Пока наша группа дает хоть какую-то информацию об их действиях, мы нужны. Наш проигрыш — смерть, наша победа — тоже смерть. Бежать мы не можем, это подставит под удар наши семьи. Тебе я верю, ты вообще не немец, гибнуть во славу рейха тебе незачем. Еще я верю Курту, он уже потерял всех родных, его ничем не запугаешь. Мы разрабатываем план спасения. Надо сделать так, чтобы вся группа погибла на глазах множества свидетелей. И чтобы обязательно остались трупы, в нужном количестве. Некоторые трупы должны годиться для опознания. Кайзера, например, или Хендтада. Остальные окажутся изуродованными до неузнаваемости.
Мирча тихо спросил:
— И ты так запросто говоришь об этом с человеком, которого практически не знаешь?
— Не запросто, Мирчу, не запросто. Я ведь тоже кое-чему научен.
— И что потом?
Фриц Раунбах прислушался к дыханию Елены и прошептал на ухо Ковачу:
— Потом — Швеция. Кто сможет остановить гипнотизера, в чьих руках листок бумаги превращается в любой требуемый документ? Как мы сейчас ездим по рейху, не имея никаких официальных документов, так будем ездить и дальше. Курт справится. Он сейчас эту работу не выполняет, чтобы Шульц, который за нами следит, полагал, что ему это не под силу. Я уверен в твоем согласии, а говорю это тебе, чтобы ты сам не предпринял непродуманных действий. Предупреждаю, наш дом в Кенигсберге прослушивается.
И снова потянулись унылые дни затворничества. Раунбах с Мирчей не разговаривал, ограничивался вежливыми приветствиями за завтраком. Курт болтал о чем придется, но один из разговоров на нейтральную вроде бы тему заставил Мирчу серьезно задуматься.
— Свастика, или греческий крест, означала первоначально путь периферийных сил. Есть крест тевтонский, выражающий центростремительную силу, есть равносильный ему мальтийский. Крест с остриями на конце выражает центробежную силу. Но основное значение креста, существовавшее задолго до христианства — это соединение миров, материального мира и духовного, астрального. Никогда не задумывался об этом, сынок?
Мирча осторожно ответил, что крест всегда понимал в том смысле, что изложен в Священном писании.
— Да, конечно. Но наша деятельность основана на других знаниях, их нет в Библии, нет и в ее толкованиях. А знакома ли тебе символика розы?
