Отдыхая и наслаждаясь, ОН исколесил почти весь мир и вот теперь мчался через партизанский лес в сердце России. Поездка была абсолютно безопасна: никакая засада не таилась на его пути, а автомобилем ОН владел, как собственным телом.
Основная задача уже выполнена: советское контрнаступление остановлено, немецкие танки рвутся к Воронежу и Сталинграду. Еще одно небольшое усилие, и русский колосс падет. Надо лишь собственными глазами убедиться, что всё идет, как задумано.
Примерно за год до описываемых событий человек в сером, блестящем от воды дождевике, недолго провозился с замком створчатой входной двери особняка в тихом берлинском пригороде. Он не был здесь уже несколько недель, и по ряду причин не хотел афишировать своё возвращение, поэтому свет зажигать не стал. Впрочем, коридор, по которому он шёл, был просторен и пуст, а расположение комнат он помнил отлично.
— Фриц Раунбах, я жду тебя в кабинете, — голос Густава Кроткого, раздавшийся из густой, пыльной тьмы, заставил вздрогнуть.
Фриц приехал из Кенигсберга в столицу Третьего рейха всего на несколько часов и никому не сообщал о намерении посетить свой дом. Свой бывший дом. Теперь, когда он оставил ряды СС, особняка его лишили. Дом стоял закрытый четыре месяца, но стоило Фрицу, приехав за вещами, открыть двери своим ключом, как выяснилось, что доктор алхимии ждет его внутри. Фриц не задумывался, как Густав попал в запертый дом. И как он узнал о намерении Раунбаха приехать сюда. Судя по всему, для доктора алхимии это было пустяком.
Раунбах прошел в свой кабинет, где хозяйски расположился в широком кресле алхимик. В густом сумраке неосвещенной комнаты фигура Густава Кроткого напоминала черного ворона. Даже в помещении он не снял кожаного пальто и черной шляпы с широкими полями. Одет он был слишком тепло для конца сентября, хотя понятно, что его одеяние спасало не только от холодов. Наверняка одежда была заговорена и как-то защищала Густава от чьих-либо враждебных воздействий.
Как ненавидел и презирал себя Фриц в короткие и редкие минуты встреч с алхимиком! Густав Кроткий подавлял его — без угроз, без командного тона. Просто от него постоянно веяло холодом и опасностью. И непредсказуемостью. Так, большинству людей трудно заставить себя подойти к большой незнакомой собаке. Нет, она не рычит, не скалит зубы, просто следит за вами с ленивой свирепостью. И кто знает, что у нее на уме.
— Господин Густав, — голос Фрица, как всегда в присутствии алхимика становился безжизненным, и самому ему казался чужим, — согласно Вашему указанию я служу секретарем второго отдела Имперского Института по изучению родства во Франкфурте-на-Майне, в Кенигсберге нахожусь в длительной командировке. В моем подчинении в настоящее время находятся трое гипнотизеров и один ловец астральных волн. Все они официально числятся умершими в трудовых или концентрационных лагерях. Проживают по чужим именам, как мои слуги. Я снимаю в Кенигсберге особняк. К лаборатории Кенигсберг-13, согласно Вашему приказу, официального отношения не имею, и даже на острове Кнайпхоф не был ни разу.
