По возвращении Фриц, не докладывая никому, навестил всех своих подопечных. Умер старый Герман, двух астрологов фюрер лишил своего расположения, и они отправились в трудовые лагеря, пропал бесследно в Польше один из гипнотизеров. Все выдающиеся ораторы перешли в министерство пропаганды, к доктору Геббельсу. Их осталось всего десять человек, тех, кто мог помочь делу национал-социализма, используя недостижимые другим способы.
Фриц сразу почувствовал, как изменило его пребывание в Тибете. Может, в нем и раньше присутствовали какие-то способности — ведь не зря же еще юношей его приняли, как своего, самые разные посвященные. С первых минут пребывания в рейхе он чувствовал теперь вокруг себя атмосферу ненависти и презрения.
— Здравствуйте, господин Раунбах! Как Вы возмужали! — Зигфрид был пьян, что порядком поразило Фрица. Каждое опьянение надолго лишало ясновидящего его способностей. — Удивляетесь, конечно, что я выпил? Эх, господин Раунбах, сейчас в рейхе уже иные времена, поверьте. Лишь выпив, я прихожу в себя. Хе-хе, и мне даже не страшно. Я могу спать спокойно.
Во времена совсем недавние, до Тибета, Фриц бы вспылил. Он бы устроил Зигги порядочную головомойку, и тот бы думать забыл, как выглядит бутылка со шнапсом. Но ясновидящий ошибаться не мог, времена действительно наступили другие. И Фриц промолчал.
Мартин Хойзель встретил его приветливо:
— Ты уже обошел всех наших людей, мне сообщили. Молодец. Возьми недельку отпуска, съезди к родным, вдохни воздух Германии.
— Мне кажется, воздух Германии изменился.
— Война, мой юный друг, пахнет гарью, что поделать. Сейчас не время для расслабленности и сомнений. Рейх расширил жизненное пространство, но вместе с новой территорией к нам попали серьезные враги. Их надо выявить. Густав Кроткий показал пример: обнаружил одного из гипнотизеров, которого еще ты пытался поймать. Евреем оказался, каббалистом.
— Как он его обнаружил?
Штандартенфюрер пожал плечами. Жест этот у сидящего в кресле человека, одетого в домашний халат, выглядел проявлением слабости.
— Ты знаешь, мой юный друг, что Густав Кроткий не подчиняется рейхсфюреру. Мы не можем отдавать ему приказания, нам запрещено интересоваться его делами и переходить ему дорогу. Не знаю, кому он служит: Гессу или самому фюреру, но трогать его нельзя ни при каких обстоятельствах. В этот раз он помог нам, возможно, по своим собственным мотивам. Я присутствовал при начале этой операции…
Мартин Хойзель рассказал, что тогда доктор алхимии прямо в кабинете самого Хойзеля, даже не заперев двери, раскрыл на столе свой саквояж. Он извлек из него черную мантию и остроконечный колпак и облачился в них. В кабинете Хойзеля находились тогда, кроме алхимика и хозяина кабинета, трое. Зигфрид, ясновидец, Клаус, гипнотизер — из числа подопечных Раунбаха — и Гельмут, адъютант Хойзеля. Все они, несомненно, были посвящены в секреты рейха, все знали, что в самом сердце Германии бродит неуловимый враг, прозванный Шмелем. Прозвали его так, потому что он, как и шмель настоящий, рвал любую приготовленную для него паутину.
