Ни одна душа не ведает о том, где я нахожусь. Ни целый сонм Просветленных со своими полу-добровольными помощниками, ни даже Ведмедь, от которого у меня никогда не было тайн. А ведь именно с его подачи я очутился именно здесь.
Когда мой опекун Просветленный Алишер заявил: мол, отдыхай, где и как хочешь, мне показалось, что он прятал глаза. Да и я не был расположен к душевной беседе. А поплакаться в жилетку было просто необходимо. Слишком дорогой для меня оказалась потеря на Белведи Кэиты Рут — женщины, с которой нам не суждено было странствовать по жизни вместе. И я отправился туда, куда мне и хотелось, и было доступно — в мир Тегле, к ведуну-одиночке Ведмедю. И разговора-то у нас не получилось, больше молчали, прекрасно понимая друг друга. Тем не менее, ничего не выспрашивая, ведун дал мне бесценный совет: посетить Розгор. Признаться, в тот миг я невольно поёжился. Этот жуткий колдовской мир был мне отчасти знаком. Но и награда за смертельный риск была бесценна — Шестая Печать Розгора, дающая возможность мгновенного перемещения между мирами, как явленными, так и сокрытыми.
Себе-то я могу признаться: трусил отчаянно. Даже не тех кошмарных тварей, что поминутно пытались мной полакомиться, а неизвестности. Найду ли я Шестую Печать, и чем она мне ответит? Маленькая серая ящерка, гнездящаяся в скалах, всемогущая, но чуждая человеческому разуму.
Обошлось. Наверно, я ей чем-то приглянулся.
Прямо с Розгора я ринулся в этот мир, о существовании которого до сей поры не подозревал.
Лёжа в неглубокой канавке метрах в двухстах от тракта, я который час созерцал окрестности. Пышный куст шиповника, увешенный недозрелыми плодами, давал некоторую тень, согласно естественному движению которой медленно переползал и я. Одеянием мне служил нелепый балахон неопределенного цвета, более всего напоминающий монашескую рясу. Его я позаимствовал с чьей-то бельевой верёвки. За время моих двухнедельных скитаний по лесам Сегеды — так звался этот мир земной грозди — краденая обнова порядком обветшала, но залатать прорехи мне было решительно нечем. Из старых вещей я сохранил лишь белведскую рабочую куртку, в которую сейчас был завернут мой трофей. Не знаю точно, как он называется, но штука интересная.
Еще не изучив толком местного наречия, я понял, что мир Сегеды пронизан колдовством. Запах его буквально витал в воздухе. Среди нескольких десятков аборигенов, населявших ближайшее село, трое несомненно обладали мистическими способностями. Их мысли я беспардонно подслушал. Одна пожилая женщина даже этим подрабатывала. К слову говоря, в убогой ливенской деревушке, где отчасти прошло мое детство, где жила — говорю это в прошлом времени, с непритворным прискорбием, но вполне осознанно, ибо мои предки не блистали долгожительством — жила моя бабка, обитала старушенция, которую тоже считали ведьмой. Ребенку, которым я в те годы пребывал, невозможно разобраться в обоснованности этой твердой уверенности земляков. Помню только, что её боялись и, по возможности, задаривали. И походила она на сегедскую ведьму, как единоутробная сестра.
