Вчера у Аркашки проявил плепку, заснятую здесь. Если учесть «недюжинные» способности дюжего увеличителя, то можно простить нас за качество снимков. Сейчас разрешается внимательно просмотреть снимки…
Просмотр снимков закончен. Всеобщее ликование, возгласы: «Вива макароны!» Собачка доктора целует жену полицмейстера. Все ложатся спать.
А я иду на пароход…
Ваш Саша».
По письму можно судить: настроение у тебя прекрасное.
Но за блеском веселых строк я угадываю другое. Ты и в Добрянку-то поехал не столько ради заработка или там умножения своего строительного опыта, сколько потому, что вдалеке от дома, и от Наташи надеялся приглушить сердечную боль.
О чувствах твоих той поры говорит мне вот это неотправленное письмо. Ты написал его в октябре того же 1964 года. Помнишь, как оно начинается? С адреса Анатолия.
«…Это я счел нужным сообщить в первую очередь. Ну а теперь, Наташа, здравствуй, что ли!
Ты считаешь себя виновницей этой комедии, но я тебя не виню. В том, что произошло, виноваты не ты и не я, и даже не Толька. Разве можно говорить о чьей-то вине, если самой вины нет? Есть причина, которая раскрутила всю эту пружину. И еще есть повод, давший толчок этой комедии. Поводом послужило твое знакомство с Толькой, причиной — Толькина необыкновенность. Твоя пылкая душа, естественно, сразу же заразилась этим, и вот результат — как ты выразилась, «комедия». А на свой характер ты зря не неси. Каждый человек говорит, что у него дурацкий характер, а наедине с собой он им любуется. Этого не делают только очень сильные люди.
Ты меня извини, Наташа, что я вдарился в разглагольствования, таков уж мой характер, ничего не сделаешь!
Теперь, поскольку Толька до сих пор остается рыцарем твоего сердца, считаю нужным рассказать тебе то, о чем ты не могла догадаться…
Толька гулял с тобой вовсе не по дружбе, вернее, не просто по дружбе, и даже не по моей просьбе, как ты говоришь. Например, в одном крупном разговоре, который был после одной из наших совместных прогулок, я просил его прекратить прогулки с тобой.
Почему я это сделал, я не говорю, но скажу другое.
В воскресенье мы бродили с ним по городу. Я передал ему твой привет и, когда мы расставались, спросил его адрес. Видимся мы редко, и он подумал, что я ему хочу написать (!). Такая мысль ему простительна: после субботнего вечера у него болела голова. Сегодня, т. е. через три дня, он позвонил мне и сказал: «Сана, я только сейчас догадался, зачем ты просил у меня адрес.
