Глава 5
Город остался позади. Перед ними расстилалось зеленое холмистое пространство, перерезанное прямоугольниками полей.
По дороге Эвелл рассказывал ей эпизоды из истории здешних мест, заставляя ее удивляться тому, как много он знает. Он заметил ее удивление и рассмеялся.
- Все это я вычитал в школьном учебнике.
- И до сих пор помните?
Его улыбка выдала легкое огорчение.
- Я не такой старый, как вы думаете.
Она смутилась и пожала плечами.
- Я не это имела в виду, капитан. Вообще-то не такая уж я ехидная, просто сама почти ничего не помню из школьного курса истории.
- Вы, - сказал он, - учили историю давно, в школе, а я неспеша листал учебники все последние годы - у меня в хижине их полный набор. Знаете, так и не закончил школу. Мои родители сбежали, когда я был еще очень молод, мне пришлось пойти работать. До последнего времени учеба была для меня непозволительной роскошью. Она тут же откликнулась:
- Ваши родители.., а что значит - сбежали?
- Именно это и значит. Сначала от нас ушел отец, а потом, года через полтора, однажды ночью мать сбежала со знакомым моряком. Когда я проснулся на следующее утро, нашел на подушке ее носовой платок - от него все еще пахло ее духами, а там сорок пять долларов.
У Руфи перехватило дыхание. Джек Эвелл внимательно посмотрел на нее - в его серых глазах таилась грусть; он как-то неловко передернул плечами.
- Так что пришлось бросить школу, - подытожил он уже спокойно, будто речь шла о ком-то другом.
- Сколько же вам тогда было?
- Двенадцать. Нет, на самом деле это хороший возраст. В двенадцать дети как хамелеоны. Приспосабливаются ко всему гораздо быстрее взрослых. Я даже не стал дожидаться, пока закончатся деньги - устроился мойщиком посуды в портовую забегаловку. Мне дали комнату, кормили меня, потом я попросился на корабль.
- В двенадцать-то лет? - переспросила она недоверчиво. - А что двенадцатилетнему ребенку делать на морском корабле?
- А вы знаете, - ответил он, - некоторые дети к двенадцати годам успевают вымахать ого-го-го.
Почти как взрослые. Где-то даже читал об этом. Как раз мой случай. Я устроился на немецкий корабль, соврав, что мне шестнадцать. На следующий год я заявил, что мне восемнадцать, и меня приняли на канадское судно. Вот тогда-то я впервые увидел Сан-Франциско и полюбил его.
- Джек, а она вернулась?
- Нет.
- А ваш отец?
- Нет. Правда, слухи о нем доходили. Он был судовым инженером. Они неплохо зарабатывают - если, конечно, работают. После того, как ему стукнуло пятьдесят, с работой было не ахти, только возраст тут не при чем - он слыл горьким пьяницей. Я услышал о нем за шесть месяцев до его смерти. К этому времени он уже окончательно спился, никого не узнавал.
