— Вы Бегин? Менахем Вольфович Бегин? — спросил он, предварительно оглядев мою бритую голову и заросшее лицо.
— Да.
— Я ваш следователь, и это наша первая встреча. У нас будут и другие встречи. Длительность следствия зависит только от вас, от ваших ответов. Кстати, я читал все, что вы для нас написали, но это чепуха. Все это можно выбросить в корзину. Придется рассказать правду. В камере вы наверное поняли, что у нас лучше говорить правду.
— Задавайте вопросы, — попросил я. — Кстати, как мне к вам обращаться?
Во время первого следствия в помещении НКВД мне пришлось много лавировать, чтобы избежать прямого обращения, вроде «господин», «пан». Я знал, что в Советском Союзе такая форма обращения считается порочной, но сомневался, могу ли я называть следователя товарищем, как это принято в коммунистическом обществе. У моего соседа по камере, польского офицера, сомнении по этому поводу, несмотря на всю его гордость, не было: он решил, что с «товарищами» стоит сдружиться. Но когда он обратился со словом «товарищ» к охраннику, тот сердито отозвался: «Серый волк тебе товарищ!» Мне не хотелось удостоиться подобного ответа, но в ходе длительного следствия трудно будет уклониться от прямого обращения, и поэтому я задал приведенный выше вопрос.
— Вы должны называть меня «гражданин следователь», — спокойно ответил офицер НКВД. — А теперь скажите, когда вы стали сионистом?
— В детском возрасте.
— В какую организацию входили?
— С десяти до тринадцати лет был в Ашомер ацаир, а с пятнадцати являюсь членом Бейтара.
— Вижу, что преступную деятельность вы начали очень рано.
— Почему преступную? Я думаю, что моя деятельность была правильной и законной.
— Вы «думаете»? Очень важно, что думает Менахем Вольфович Бегин… А я заявляю, что вы крупный политический преступник, вы хуже убийцы десяти человек!
— Но почему, почему?
— Потому что вся ваша деятельность была антисоветской и контрреволюционной.
— В чем она была антисоветской?
— Оставьте этот тон. Вы пришли сюда отвечать на мои вопросы, и я не намерен отвечать на ваши. Кто завербовал вас в Бейтар?
— Никто не завербовал. Я сам вступил.
— Этого не может быть. Когда у нас вступают в комсомол, требуется рекомендация других товарищей. Кто рекомендовал вас?
— Никто не рекомендовал. Меня в городе знали и приняли в организацию охотно.
— Почему вы вступили именно в Бейтар?
— Мне понравилась их программа. Я много читал и слушал Зеэва Жаботинского.
— Жаботинского? А, это наш старый знакомый, предводитель еврейских фашистов.
