Тем не менее, Сиду не давал покоя случай, который (по словам Сторма Торгесона) мог послужить еще одной причиной того, что произошло с музыкантом позже. За два года до появления в жизни БИТЛЗ гуру Махариши многие из кембриджской тусовки, знавшие не понаслышке о ЛСД, серьезно заинтересовались индийским религиозным учением Сант Мат, или Тропой Властителей (Великих Учителей). «Было полно желающих увлечь Сида этой религией», — говорит Сюзи, будучи сама одной из ее приверженцев.
Заповеди Сант Мат включали в себя отказ от употребления мяса и алкоголя, ежедневную медитацию в течение двух с половиной часов. «Вся эта цепочка, состоявшая из звеньев «Запад-гуру-Восток», — говорит Торгесон, — вполне соответствовала установкам «кислотного» поколения. Под воздействием наркотиков происходили разные вещи, которые, казалось, имели отношение к восточной философии, хотя сами западные люди ее не очень-то понимали. Точно так же ее не понимали и мы, подростки, но она была по-своему притягательна».
«Так, мы вместе с Сидом отправились в гостиницу в центре Лондона, чтобы встретиться с Наставником. Меня просто распирало от любопытства, а Сид во что бы то ни стало хотел пройти посвящение, чтобы стать Сат Сагхи». В отличие от приятелей по Кембриджу — Найджела Гордона и Сюзи Голер-Райт, — Махараджи Чаран Сингх Джи (Maharaji Charan Singh Ji) отказал Барретту. Он мотивировал свое решение тем, что Сид еще студент и должен сконцентрировать все свои усилия на успешном завершении курса обучения в колледже. Такое объяснение было на самом деле не чем иным, как (по словам того же Торгесона) «эвфемизмом» — но, почему именно ему отказали, Сид так никогда и не узнал. Он редко говорил об этой неудаче с друзьями, но они сами чувствовали, что Сид принял все очень близко к сердцу. Получалось, что он должен был искать возможность пережить момент озарения где-то еще — или благодаря самовыражению в искусстве, или … путем приобретения опыта наркотических путешествий.
Усердие, с которым Барретт направил все свои душевные силы к точке разлома, напоминает кредо известного французского поэта прошлого века Артюра Рембо, высказанное сто лет назад: «Поэт превращает себя в провидца в затяжном, беспредельном процессе расстройства ВСЕХ чувств. Все формы любви, страдания, сумасшествия… он испытывает на себе, словно все яды, и приберегает Для себя самые сильнодействующие». Барретт должен был как-то соотнести свой собственный апофеоз «любви, страдания, сумасшествия» с родившейся именно в конце двадцатого века формулой «sex, drugs and rock-n-roll» (совершенно необязательно перечислять эти слова именно в таком порядке!).
