Ну, хорошо. Что же делать? Остается только мать Луизы.
Ее мать и бабушка жили вместе в Челси. Они считали себя австралийской аристократией, иными словами — потомками сосланных туда каторжан. У них был небольшой дом, перестроенный из конюшни. С верхнего этажа можно было видеть флагшток Букингемского дворца. Бабушка проводила все время наверху, отмечая прибытие и отбытие Ее Величества из резиденции. Иногда она отрывалась от этого занятия, чтобы опрокинуть на себя поданную еду. Руки у нее отнюдь не дрожали, но опрокидывать посуду нравилось — это добавляло забот дочери. Луиза бабку, впрочем, любила. Отдавая дань Диккенсу, она именовала старуху Престарелой Горошиной, поскольку горох та просыпала на пол особенно часто. Единственное, что сказала бабка по поводу ухода Луизы от Эльджина: «Получи с него деньги».
Мать была более многословна и в отнюдь не аристократической манере ахала и вздыхала: что же скажут люди. Когда я называю себя по домофону, она отказывается меня впустить.
— Не знаю, где она, и вас это не касается!
— Миссис Фокс, умоляю вас, откройте, пожалуйста!
В ответ — тишина. Я понимаю, что дом англичанина — его крепость, но вправе ли мы распространять это правило на австралийцев? Я принимаюсь барабанить в дверь кулаком и истошно требовать, чтобы мне открыли. В окнах соседнего дома появляются две аккуратно причесанные головки и прилипают носами к стеклу. Как Панч и Джуди в театре кукол. Парадная дверь распахивается. На пороге не миссис Фокс, а сама Престарелая Горошина.
— Что у вас тут — сезон охоты на кенгуру?
— Я ищу Луизу.
— Не смейте переступать порог моего дома! — Это уже миссис Фокс.
— Китти, если мы не впустим в дом эту личность, соседи решат, что у нас либо завелись клопы, либо описывают имущество. — Горошина подозрительно оглядывает меня. — Пожалуй, вы больше похожи на сотрудника отдела дезинфекции.
— Мама, в Англии нет отдела дезинфекции!
— Нет? Ну, что ж, тогда понятно, почему здесь столько мерзких запахов.
— Пожалуйста, впустите меня, миссис Фокс, я совсем ненадолго.
С неохотой миссис Фокс отодвигается, и я вхожу.
Едва я переступаю порог, она захлопывает за мной дверь и преграждает мне путь. Пластмассовая крышка щели для газет врезается мне в спину.
— Давайте побыстрее!
— Я пытаюсь отыскать Луизу. Вы не можете мне сказать, когда видели ее в последний раз?
— Хо-хо! — произносит Горошина, постукивая клюкой. — Нечего тут вальсы-шмальсы перед нами вытанцовывать, что твоя Матильда! Вам какое дело? Сами бросили ее, вот и валите отсюда.
