Словом, не выходят у меня картины святых - мужчин. Опять стала писать Ксению, Богородицу, св. Варвару, св. Марину... Бывает, по шестнадцать картин в день пишу, не могу остановиться - настолько это большое счастье. Кричу домашним: остановите меня!
В детстве я мечтала спасти мир от всех болезней - изобрести такое лекарство. А папа болел псориазом, и я часто слышала разговоры о чудесных случайных исцелениях: тот упал в мазут, псориаза как не бывало, другой обжегся, мазал мазью от ожогов - исцелился... Так и я думала: буду пробовать совмещать разные вкусные вещи - изобрету такое универсальное лекарство. И я не ела те шоколадные конфеты, что мне перепадали, пряники, семечки, а все мельчила, смешивала и разносила по "клеткам" (сейчас это называется у детей "штабики"). И надо мной, конечно, смеялись. Но за спиной. То ли хотели вкусненького, то ли такое у меня было важное выражение лица при этом... Так вот, сейчас я тоже разношу по "клеткам" свои картины святых...
Иду на почту, в Союз писателей, в библиотеку, в домоуправление - куда бы я ни шла по своим делам, несу картины в подарок. Может, за спиной и смеются, но потом я смотрю: висят мои святые. Это не иконы, конечно, просто картины святых. Спасителя не пишу, не смею...
Хоронили маму близкого друга, там был один старый приятель по университету. Сейчас - широкоизвестный ученый... Когда я упомянула, что надела на маму перед кончиной крестик, так он весь от гнева задрожал: зачем?! Религия - это, мол, от слабости, это костыль, это глупость, это лень, самому надо трудиться, сейчас столько возможностей. Вот он, например, ведет семинары по психотренингу, зарабатывает столько, что матери квартиру купил, сыну купил... Бога ради, я скорее отхожу, я такие разговоры не поддерживаю. Не скандалю, но и не слушаю. Когда Кальпиди читал на своем вечере про "целку римлянки Марии", я уж свою сумку в руки взяла - хотела выйти, но народу столько - не протиснуться без шума, а с шумом ничего уже не хочу делать... В общем, похоронили мы маму друга, сидим за столом. Мой приятель, который всем квартиры купил, выпил и вдруг стал рассказывать про ужас, который пережил с сыном. Подозревали худшее, нужно было сделать две операции, он нашел лучшего профессора - в общем, сейчас все позади. Опускаю страшные подробности. Но тогда, выслушав их, перекрестившись на том месте, где все закончилось благополучно, я забыла, что для него вера - это "костыль", и говорю: "Надо бы в церковь - свечку хоть поставить после всего этого". - "А я уже жене дал денег - она во всех храмах поставила по свечке!" Вот так: как прижало, так забыл, что вера - это костыль, а как отпустило - снова эти гнусные гордые славословия самому себе. Но, кажется, я уже осуждаю... Не буду.
