Почти каждый вечер проходил лейтенант по сверкающему чистотой коридору, в который вели двери спальных помещений курсантов-первогодков. Одетый по полной форме, он оставлял за собой запах духов (это было единственное нарушение устава, которое он позволял себе). В Манагуа у него была девушка - симпатичная школьная учительница. Иногда он привозил ее в училище на своем светло-зеленом «бьюике», и они вместе поднимались в его маленькую комнатку на втором этаже.
– Курсанты! - обратился к строю лейтенант. - Начальник училища приказал построить вас в связи с чрезвычайным происшествием, выразившимся в нарушении моральных принципов. Происшедшее ставит под угрозу честь и доброе имя нашего училища. Сейчас по приказу командования в вашем присутствии состоится курсантский суд чести над нарушителем. Он пройдет в актовом зале училища. Капитан, ведите личный состав в актовый зал.
Я замер, глядя прямо перед собой и даже не смея отвести глаза в сторону. В моей голове, в самых потаенных извилинах мозга, возникали беспокойные мысли. Интуиция и опыт подсказывали мне, что после такого события последует ужесточение дисциплины и всем нам придется туго.
Огромная входная дверь, тщательно отделанная и отполированная, вела в актовый зал, размещенный в левом крыле здания. Он был огромных размеров, с высоким потолком и большими окнами, украшенными витражами, в которых преобладали лиловый и темно-синий цвета. Когда в утренние часы на витражи падали лучи солнца, сине-лиловые пятна ложились на лица присутствующих.
В зале, как в церкви, были расставлены длинные скамейки. В глубине его, от стены до стены, размещалась сцена, отделанная красным деревом. На ней стоял длинный ряд тяжелых кресел, обитых кожей. На креслах выделялись огромные бронзовые кнопки в форме звездочек. Своим внутренним убранством актовый зал напоминал храм или зал суда. Здесь проходили торжественные собрания, концерты или такие мероприятия, как заседания военных трибуналов. На них начальник училища и совет преподавателей объявляли наказания курсантам за совершенные ими проступки.
Самыми неприятными минутами курсантского суда чести, которых боялись все курсанты, были минуты, когда называли номер провинившегося. После этого он, сопровождаемый сотнями глаз, шел от своего места и застывал в положении «смирно» перед начальником училища и преподавательским составом. Медленно открывалась большая книга, в которой были учтены все проступки курсантов. А виновный в это время стоял, ожидая, когда на его голову обрушится, как удар, суровое обвинение.
