Я езжу и хожу. Зачем?
Кого ищу? Кому я нужен?
С людьми всегда я глуп и нем
(Не говорю о тех, с кем дружен).
Свет не влечет меня ничем
В нем блеск ничтожен и наружен.
Не знаю, право, о друзья,
К чему весь день таскаюсь я!
Уж не душевный ли недуг,
Не сердца ль тайная тревога
Меня толкают? Шум и стук
Не усыпляют ли немного
Волненья наших странных мук
И скуку жизни? Нет, ей-богу,
Во внешности смешно искать,
Чем дух развлечь бы и занять.
Камин погас. В окно луна
Мне смотрит бледно. В отдаленьи
Собака лает — тишина.
Потом забытые виденья
Встают в душе — она полна
Давно угасшего стремленья,
И тихо воскресают в ней
Все ощущенья прежних дней.
В такую ж ночь я при луне
Впервые жизнь сознал душою,
И пробудилась мысль во мне,
Проснулось чувство молодое,
И робкий стих я в тишине
Чертил тревожною рукою.
О боже! в этот дивный миг
Что есть святого я постиг.
Проснулся звук в ночи немой
То звон заутрени несётся,
То с детства слуху звук святой.
О! как отрадно в душу льётся
Опять торжественный покой,
Слеза дрожит, колено гнётся,
И я молюся, мне легко,
И грудь вздыхает широко.
Не всё, не всё, о боже, нет!
Не всё в душе тоска сгубила.
На дне её есть тихий свет,
На дне её ещё есть сила;
Я тайной верою согрет,
И, что бы жизнь мне ни сулила,
Спокойно я взгляну вокруг
И ясен взор, и светел дух!
5
Меня вы станете бранить,
Что патетические строки
Сюда я вставил, — я шутить
Готов опять и за уроки
Благодарю вас. Может быть,
В моих стихах и есть пороки,
Но где ж их нет? А в светлый час
Как чувству не предаться раз?!
Ведь нужен же душе покой,
Ведь сердцу нужно наслажденье,
Не всё же шляться день-деньской
От апатии и к волненью,
Из клуба да на бал большой,
От скуки важной да к мученью,
От <Чаадаева к Убри!>,
Ведь сил нет, что ни говори.
По четвергам иль в день другой
Вы не являлися ни разу?
С ученой женщиной иной
Выдумывать несносно фразу;
её бегите вы, друг мой,
Как ядовитую заразу…
Я лучше между всех сих лиц
Люблю хорошеньких девиц.
Они так молоды; их взор
Так простодушно мил и нежен,
Их шаловливый разговор
Скользит шутя, всегда небрежен,
Люблю их слушать легкий вздор,
Я с ними весел, безмятежен,
И как-то молодею я,
Иль даже становлюсь дитя.
И, право, счастлив каждый раз,
Когда средь жизни обветшалой
Ребёнком делаюсь подчас;
Забыв тоску и нрав мой вялый,
От задних мыслей отступясь,
Я вспоминаю миг бывалый
Моих младенческих забав;
А в летах человек лукав.
Я помню дом, пруды и сад,
И няню… толстого соседа
С гурьбой его румяных чад,
К нам приезжавших в час обеда.
О, как тогда я жить был рад!
