Не дожидаясь ответа, по всей видимости, состоящего из непечатных и непарламентских выражений, Серж Аваран положил трубку. А затем, после трехминутных молчаливых раздумий, неожиданно резко поднялся из-за рабочего стола.
— Милена, — то ли выкрикнул, то ли скомандовал он, обращаясь к секретарше, — соедини меня с прокурором.
Решение, которое Аваран называл «сложным», на поверку оказалось проще таблицы умножения. Возможно, этому поспособствовал наглый и самоуверенный тон «нефтяного короля», вызвавший у мэра приступ инстинктивного отвращения.
«А вот интересно, — подумал Аваран, — успел ли Крамер «подсуетиться» на уровне Прокуратуры?».
Если его и пугало данное обстоятельство, то очень незначительно. Да, нефтяному магнату не составит труда скупить хоть всю Прокуратуру Вандербурга — и в розницу, и оптом. Так ведь и мэру не составит труда кое-что сделать. Кое-кого уволить, например…
* * *
Но вернемся к тому, с чего началось повествование, а именно, к северо-западной окраине Вандербурга. Большинство тамошних обитателей вторжение варваров застало в относительно теплых постелях, а заменой будильника послужили хлопки выстрелов, грохот взрывов, а также запах гари и трескучий кашель старых мотоциклетных моторов.
Тем, кто все это услышал и почувствовал, несказанно повезло: среди их соседей и знакомых было нимало людей, просто НЕ УСПЕВШИХ проснуться. Все же остальные получили шанс на спасение собственной жизни и жизней своих близких. Требовалось для этого всего ничего: соскочить с кровати, подхватить под мышки маленьких детей, и, конечно, БЕЖАТЬ. Бежать в чем есть, бежать как можно быстрее и как можно дальше от своего дома. Жаль, что немногие увидели этот шанс; воспользовалось же им еще меньшее число вандербуржцев.
Но среди жителей северо-западной окраины найдется как минимум два человека, которые не то, что не проспали вторжение, но и напротив, к тому времени еще не ложились. Речь идет о двух закадычных друзьях, Жлыге и Пузане, которые в те ранние часы неспешно брели по улице, одержимые желанием добраться до заветных кроватей. Добраться и выспаться — хотя бы при свете дня.
Не то, чтобы Жлыга и Пузан принадлежали к так называемой нежити, что, как известно, боится дневного света, проявляя активность по ночам. Нет, эти двое были нормальными людьми; те же, кто сомневался в их «нормальности», могли, что называется, «огрести». Другое дело, что и нормальным людям время от времени приходится совершать поступки, которые на первый взгляд и со стороны кажутся странными. Зачем? А жизнь заставит, как привык отвечать на подобные вопросы Пузан.
