Николо снова не ответил, но Дайане и так все было ясно. Ответ был написан на его застывшем, немного пугающем лице.
Не сводя с Николо настороженных глаз, Дайана отступила в глубь комнаты. И в следующую секунду она с изумлением наблюдала, как Николо снял с себя пиджак, стащил через голову сорочку и бросил их на ближайший стул. Оголившись до пояса, он глубоко вдохнул и выдохнул, словно освобождение от одежды было для него вопросом жизни или смерти.
Огонь и лед, подумала Дайана, глядя на его бронзовый от загара торс. Огонь бушевал в его теле, а лед Николо использовал для того, чтобы подавлять страсть. Дайана трепетала от мучительного томления и напряженного ожидания. Впервые у нее на глазах страсть растапливала лед, пока не осталось одно желание, опалившее ее своим жаром.
– Нико, это…
«Уже не смешно», – собиралась сказать она, но Николо взял ее за руки, привлек к себе и обвил ими свою шею. Его горящие глаза были скрыты за пушистыми ресницами, когда он начал торопливо расстегивать пуговицы на ее блузке.
У Дайаны бешено колотилось сердце, от радостного предчувствия или от обыкновенного страха – она не знала. Но она не отстранилась от Николо. Когда он снял с нее блузку, Дайана слегка прогнулась, подставляя Николо заключенную в кружевной бюстгальтер грудь и как бы приглашая его дотронуться до упругих полушарий. И когда Николо сделал это, у Дайаны остановилось дыхание. Вопреки ее ожиданиям прикосновение не было чувственным. Николо просто необходимо было дотронуться до нее.
– Зачем? – прошептала Дайана.
– Ты нужна мне, – ответил Николо и жадно набросился на ее губы.
После этого ничто уже не имело значения. Они торопливо сорвали с себя остатки одежды, и их горячие тела соединились в пьянящем вихре нестерпимого желания.
Кровать стояла рядом, и, когда они, не разжимая объятий, опустились на мягкий матрац, на них пахнуло свежестью накрахмаленных простыней. И этот запах почему-то вызвал у Дайаны ощущение домашнего уюта и закономерности происходящего.
Время шло, но они, объединенные бьющей через край страстью, забыли, что их ждет дорога. А может, нарочно решили забыть об этом. Торопливый ненасытный плотский голод гнал их по другой, более привлекательной дороге. Сливаясь в поцелуе, они задыхались, ошеломленные своей потребностью друг в друге, и обнимались с какой-то пронзительной тоской.
Они занимались любовью всю вторую половину дня, ненадолго засыпали, чтобы, проснувшись, снова отдаться во власть страсти с тем же неистовым жаром.
