— У него полное право дать нам от ворот поворот, — сказал Траутмэн. — Он больше не обязан подчиняться чьим бы то ни было командам.
— Он повернул все таким образом, что мне пришлось его упрашивать.
Траутмэн пожал плечами.
— Мы сделали все возможное. Просто ему ничего не нужно. Он заслужил, чтобы его оставили в покое. Он не обязан подставлять свою задницу, если ему не хочется.
— Вы утверждаете, он не хочет рисковать? Черт побери, ваш вояка попросту струсил.
— Что вы несете?
— Он сломался год назад, когда выполнял задание во Вьетнаме. Да он не хочет взяться за это потому, что превратился в труса.
Траутмэн рассвирепел.
— Этот парень принес в жертву своей стране больше, чем вы, и я…
— Не отрицаю его прошлых заслуг. Они у него впечатляющие. Я изучил его досье.
— Впечатляющие? Две серебряные звезды, четыре бронзовые звезды, два солдатских креста, четыре вьетнамских креста за отвагу, дюжина пурпурных сердец, а также медаль конгресса за доблесть! Черт побери, вы правы — впечатляет!
— Все это я помню. Но, полковник, дело в том, что это уже история. Меня волнует то, что происходит сейчас или что произойдет завтра, а не события прошлого месяца либо пятнадцатилетней давности, — сказал Бриггс.
— Ты ублюдок.
— Но практичный ублюдок. Этот мир находится в ужасном состоянии. Если все покинут строй… Возьмем вас, полковник. На вашу долю выпало немало сражений. Но вы вернулись в строй, чтобы продолжить борьбу. В отличие от вашего бывшего вояки…
— Но это вовсе не значит, что я храбрей его, — возразил Траутмэн.
— В таком случае что это значит?
— Что я дурак.
— Тогда, полковник, возблагодарим Бога за то, что он создал дураков. А теперь вам пора. Завтра вы уже должны быть в Пакистане.
