— Не вижу разницы.
— Знаю. В том-то и беда. — Траутмэн схватил Рэмбо за плечи. — Мой друг, ты величайший из воинов. Сейчас не время говорить тебе, почему я здесь. Ты устал. Тебе нужно залечить раны. Но завтра я попрошу тебя сделать мне одолжение.
— Я не стану вас слушать.
— Ты ведь не знаешь, что это.
— Догадываюсь. Это продолжение моих сегодняшних страданий.
— Не в твоих силах отказаться от судьбы.
— Будда не верит в судьбу.
— Да. Будда отвергает прошлое, — согласился Траутмэн. — Он не верит в последовательность событий. Он верит в настоящее. Но ты, мой друг, в настоящий момент в ужасном состоянии. Поэтому я хочу, чтобы завтра ты внимательно меня выслушал. Возможно, я знаю, как спасти твою душу.
— Сомневаюсь. — Рэмбо внимательно посмотрел на Траутмэна. — Как бы там ни было, вы понимаете, я не забыл то, чему вы меня обучили. Я знал, что за мной следят. Честно говоря, мне было без разницы. Слежка велась хорошо. Правда, ваш ученик заслуживает лучшего. И все равно это была хорошая работа. Тот, кто за мной следил, заслужил вознаграждение.
Рэмбо повернулся и сказал в провонявшую тухлой рыбой темноту:
— Подойти сюда, малыш. Темнота осталась неподвижна.
— Я сказал, подойди сюда, малыш. Две сотни американских долларов. Подумай. Такую сумму ты не сможешь заработать ни даже украсть за целый год.
Темнота не шевельнулась.
— О'кей, — сказал Рэмбо. — Если их не хочешь истратить ты, они достанутся рыбам.
Он поднял руку, словно собираясь швырнуть деньги в канал.
В темноте что-то шевельнулось, потом из нее выделился тощий мальчишка в лохмотьях, тай.
— Купи себе мороженое. Рэмбо улыбнулся.
Подросток боязливо приблизился к Рэмбо, сверля его недоверчивым взглядом, схватил с ладони деньги, метнулся назад и снова слился с темнотой.
Рэмбо довольный повернулся к полковнику.
— Я всегда знал, Джон, что ты пижон.
— Именно.
Рэмбо шагнул в темноту.
Лучи утреннего солнца вели борьбу со смогом Бангкока. Сквозь оконное стекло медленно ползущего такси Траутмэн видел пробки из велосипедов, мопедов, мотоциклов, трехколесных рикш, автобусов, машин. Воздух был пропитан выхлопными газами, и он поборол в себе искушение опустить стекло, хотя жара в такси становилась непереносимой. На его кителе появились капельки пота. Он старался отвлечься от жары, разглядывая расположившихся на тротуаре торговцев и недоумевая, как им удается не очутиться под ногами у запрудившей тротуары толпы.
В голосе сидевшего рядом с ним человека чувствовалась явная скука.
