Улица, по которой он ехал, была настолько грязной, что он невольно поморщился.
Могли бы, по крайней мере, убирать тротуары, подумал он, словно забыв о том, что ещё несколько лет назад городские власти отказались от уборки улиц в Гарлеме.
Известие об убийстве уже достигло Гарлема. Те немногие негры, которые встретились Броку, смотрели на него с неприязнью. Но это его не трогало…
Приятели частенько подтрунивали над Броком, называя его «телефонной будкой» — он был высоченного роста и очень широк в плечах. Если бы его маленькие глаза на костистом обветренном лице не были такими холодными, Брока можно было бы принять за добродушного увальня.
Луки Вильямс жил в обшарпанном доходном доме на 11-й авеню. Выбитые стёкла во многих окнах заменяли пожелтевшие газетные листы. Брок тщательно запер машину и вошёл в дом.
В длинном коридоре не горела ни одна лампочка, пахло плесенью. Поставив ногу на первую ступеньку, он подумал: не лучше ли достать пистолет? А вдруг где-то за углом притаился черномазый, готовый проломить ему череп или перерезать горло?
Он поднялся на четвёртый этаж и постучал. Дверь приоткрыли, но цепочку не сняли. На него смотрела негритянка, почти совсем седая.
— Вы, наверное, из полиции… Сейчас, когда его убили… — это прозвучало как обвинение.
Он достал из кожаного футляра служебный жетон, предъявил ей и проговорил неожиданно виноватым голосом:
— Вы правы… Я сержант Брок… А вы, наверное, миссис Вильямс. Вы позволите войти? Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Она молча сняла цепочку и пропустила его в квартиру. Эта рано постаревшая женщина была хорошо знакома с нуждой и научилась ей не покоряться. Даже сейчас её лицо выражало скорее ожесточённость, чем горе. Поверх синего шерстяного платья на ней была чёрная кофта.
Войдя в комнату, Брок быстро огляделся. Посреди комнаты стоял большой стол, на нём лампа и пепельница; несколько колченогих стульев прятались по углам, и только один стоял у стола. У стены против окна он заметил самодельную печурку, а рядом — старое кожаное кресло… В нём, наверное, часто сиживал убитый. Весь угол напротив двери занимала большая двуспальная кровать, покрытая малинового цвета шерстяным одеялом.
Женщина подошла к столу, зажгла лампу.
— Садитесь, сэр, — сказала она, устраиваясь на краешке кровати.
Брок сел за стол, положил шляпу на один из стульев, достал записную книжку и шариковую ручку. Посмотрел на женщину. Глаза её чисты, следов слёз нет; она сидела очень прямо, положив руки на колени. Всё говорило о том, что это тяжёлое испытание она встретила с мужеством.
