Через пять минут она от Надежды узнала кое-что про нового соседа по столу: у него некрасивая фамилия - Дыкин, год назад похоронил жену, умершую родами, на руках два сына-близнеца, ему под тридцать, офицер. Попал сюда с сердечным приступом... Богатые родственники приезжают к нему на машине.
Узнавать что-то об окружающих было ее, Надежды, слабостью. Она так и приговаривала:
- Маленькие слабости большой женщины.
Вскоре, придя из сестринской, она рассказала про Дыкина еще вот что: он зашел к медсестрам с таблетками на ладони и спросил: "Я забыл, как их принимать: под язык, на язык или запить?".
Варя по привычке пораньше пришла к завтраку и встала у окна с открытой форточкой. Она знала: когда появятся все, форточку закроют. Ну и что... сегодня это уже не важно: дышалось полной грудью и казалось, что так будет всегда. Словно в воздухе счастье переплескивалось. К ней подошел Дыкин и сказал:
- Странная нынче весна: без ручейков... снег в один день ушел в землю.
Издалека высвистывала какая-то птица, подавая сигналы, похожие на дудку спортивного арбитра: фу-фу, фу-фу! Звуки ударялись о стекло, а Дыкин рядом стоит, и все это плюсуется, плюсуется, и на волне стеклянных звуков Варю сносит в сторону, на некую поляну, и словно уже лето... Вдруг появилась пробегающая-убегающая девушка, закрыла форточку.
- А я думала: целуются. Хочется увидеть, как целуются, не в кино, а на самом деле! У вас этрусский профиль, вы знаете? Нос и лоб на одной линии, она встала на цыпочки, взяла затылок Дыкина в руки и повернула его голову так, чтоб Варе был виден профиль, и улетела.
Варя вопросительно посмотрела на этот профиль, и он ответил:
- Меня зовут Сергей. Я еще вчера заметил, какие у вас длинные зеленые глаза.
Варя сняла очки:
- Без очков глаза не такие длинные. Меня зовут Варя.
- Слушайте, сутки назад я думал, что умираю... а сегодня легче.
- И мне. Чтобы силы появились, начнем завтракать!
Варя поняла, что такое любовь - это мгновенное взросление! Она легко представляла себя женщиной лет сорока с кипой сушеного укропа, похожего на огромный веник, призванный дать аромат целому миллиону семейных борщей.
- А в котлеты не булку добавляю, а галеты, замоченные в молоке, повествуя нараспев, учила Надежда-во-всех-смыслах (с таким видом, с каким читают монолог Гамлета "Быть или не быть").
Варя внимала, оторвавшись от Пастернака ("И воздух синь, как узелок в руке, у выписавшегося из больницы" - это Мариэтка переписала, они вместе готовились поступать).
