Мне необходимо исчезнуть. Я немедленно отбываю из Парижа вместе с Иветтой, моей дорогой дочерью. Она — это все, что у меня теперь осталось. Материалы исследований я передам на хранение моему верному Жаку Клеману. Я предупредил его, что он тоже должен предпринять меры предосторожности. Что касается меня, я уже никогда не вернусь».
Вот оно как! Очевидно, предательство Дакена привело к несчастью и к охоте за артефактами Фулканелли. Вероятно, главная опасность исходила от таинственного Рудольфа — Александрийца. Неужели он убил жену алхимика? И, что самое главное, куда Фулканелли уехал после предательства Николя? Он так спешил покинуть Париж, что даже забыл свой дневник.
— Прекрасный день. Вы не против, если я составлю вам компанию?
Знакомый голос вывел Бена из задумчивости.
— Здравствуйте, отец Паскаль.
Он закрыл блокнот. Священник сел рядом с ним и налил стакан воды из глиняного кувшина.
— Сегодня вы выглядите лучше, мой друг.
— Спасибо. Я чувствую себя неплохо.
— Вот и хорошо, — с улыбкой ответил Паскаль. — Вчера вы оказали мне честь, доверившись мне и рассказав о своей тайне. О ней, естественно, от меня никто не узнает.
Он помолчал несколько секунд.
— Теперь моя очередь открыть вам маленький секрет.
— Вряд ли мне удастся оказать вам равноценную поддержку, — отозвался Бен.
— Тем не менее я думаю, что мой секрет заинтересует вас. В любом случае он связан с вашим делом.
— Каким образом?
— Вы приехали сюда, чтобы выйти на след Клауса Рейнфилда, верно? Роберта рассказала мне о ваших планах.
— Вам известно, где он?
Паскаль кивнул.
— Но позвольте мне начать сначала. Если вы искали информацию о Рейнфилде, то уже знаете, как именно я наткнулся на несчастного беднягу.
— Эта история попала в выпуски новостей.
— Он показался мне абсолютным безумцем, — печально продолжил Паскаль. — Когда я увидел ужасные порезы на его теле и понял, что он сделал их сам, у меня возникла мысль о сатанизме и происках дьявола. — Священник автоматически перекрестился, коснувшись пальцами лба, груди и плеч. — Наверное, вы знаете, что я ухаживал за ним, пока его не забрали и не поместили в институт.
— Куда его забрали? В какой институт?
— Не забывайте, Бенедикт, что терпение — великая добродетель. Я дойду до этого. Позвольте мне продолжить… В истории Рейнфилда есть нечто такое, чего вы не знаете, и никто не знает, кроме меня. Он наносил себе ужасные порезы особым инструментом. В этом, собственно, и заключается мой секрет.
