— Ну, ничего. Все еще впереди, — ласково утешает его Виолетта, приблизившись вплотную. Невысокого роста пенсионер ниже ее сантиметров на десять, тем более что девушка в туфлях на каблуках. Сто семьдесят восемь да плюс еще десять — арифметика простая, — а Кучеренко девице по плечо. Он поднимает голову, приоткрыв рот. А блондинка загадочным голосом говорит: — Может быть, не попадалось подходящей натуры?
Все приемы соблазнения, которыми она пользуется, почерпнуты из кинематографа. Причем любовь Виолетты к Мерилин Монро сыграла роковую роль: со стороны они кажутся примитивными. Но Кучеренко тоже не юноша.
— Может, все-таки интерьер? — восторженно спрашивает он.
— Да все равно! Интерьер так интерьер.
Виолетта поводит плечами и, плавно покачивая бедрами, идет к дверям. Обернувшись на пороге, она голосом роковой соблазнительницы говорит:
— Так вы приходите, Яков Савельевич! Приходите!
Пенсионер заворожено смотрит на дверь, за которой исчезла Виолетта, и вытирает рукой вспотевший лоб:
— Тьфу ты черт!
Камера оставляет его в этом взволнованном состоянии и следует за Виолеттой. А она идет… в комнату инженера Суворова. Вот у этого человека нет никакого хобби. Странно, но от вынужденного безделья он не слишком страдает. Лежит целыми днями на своей кровати и насвистывает. Рейтинг это ему не прибавляет, но благодаря двум роковым случайностям он еще в «Игре». На телеэкране его комната. Осторожный стук в дверь.
— Да-да! Войдите!
Стучат еще раз.
— Яков Савельевич, это вы? — кричит Суворов. — Да войдите же!
— Нет, это не Яков Савельевич.
Дверь приоткрывается, в комнату входит Виолетта. Вот злодейка! Она и впрямь решила действовать. Поднимает рейтинг тем способом, который ей ближе и доступнее всего. Суворов тут же вскакивает с кровати, одергивает спортивную куртку:
— Чем обязан?
— У вас нет зажигалки? — томно прищуривается Виолетта.
— Зажигалки?
— Ну да. Присесть можно?
— Да. Прошу. — Суворов одним махом подвигает к блондинке тяжеленное кресло: — Прошу.
Виолетта садится, закидывает ногу на ногу и томно жалуется:
— Никто ведь не курит. Программист какой-то странный, у меня даже есть подозрения, что он голубой.
— Голубой?!
— Ну да. Сидит все время с этой Зосей. А она лесбиянка. Чудесная парочка! Голубой и лесбиянка! Ха! А пенсионер, тот просто больной. (Ох, Яков Савельевич, посмотришь ты когда-нибудь это в записи!) Только вы здесь нормальный мужчина. Сколько вам лет?
— Тридцать пять, — без запинки отвечает инженер. А лицо у него при этом: «Маня! Меня заставили, Маня!»
