В баре, как это всегда бывает в таких заведениях, разговоры и смех то становились громкими, то затихали. Джей Джей ловила на себе взгляды Александра, чувствовала, что он изучает ее. Она была оживленной, смеялась, улыбалась, но много не говорила, держа в то же время свой рот полуоткрытым. Она чувствовала, что ею восхищаются и ее желают, и она наслаждалась своей властью. Она тоже знала, когда следует ждать, а когда следует перейти к действиям.
Перед самой полночью, когда посетители уже начинали расходиться, Александр покинул бар. Он прошел через освещенную площадку и исчез в темной, теплой вест-индской ночи. Джей Джей испытала такое паническое состояние, что сама удивилась этому. Она так была уверена, что он проявляет к ней интерес! Может быть, она что-то сделала или сказала не так? Неужели ее инстинкт не сработал? Или ее притягательность утратила свою силу?
И вдруг Александр Рэймонт возник за спинкой ее стула. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела и ощущала запах его кожи. От него исходил чистый, здоровый запах, к которому не примешивалась никакая парфюмерия. Она взглянула на него, в его ярко-голубые глаза. Она ожидала увидеть в них желание, но, к своему удивлению, увидела в них нежность. Вот уж никак она не могла предположить в нем такое чувство…
Не говоря ни слова, Александр положил сжатую в кулак руку на ее руку. Она невольно раскрыла ладонь, и из его руки посыпались маленькие блестящие камешки. Он процитировал Чарлза Макартура:
— «Я хотел бы, чтобы это были изумруды…»
Джей Джей сжала в руке камешки. Они были пропитаны теплом его руки, и это тепло разлилось по всему ее телу. Как будто она прикасалась к нему…
— Я должна идти, — сказала она. Она не могла понять, почему он так долго не подходил к ней, и ей захотелось заставить его поплатиться за это. Йен и Энсон нетерпеливо ждали ее у края освещенной площадки, там, где начинался белый песок пляжа.
— Я не знаю, как вас зовут, — сказал Рэймонт. Он говорил медленно, словно у них впереди была целая ночь.
— А вас зовут Александр, — сказала Джей Джей, — Александр Рэймонт.
— Джей Джей, мы ждем тебя! — крикнул Йен.
— Джей Джей… — повторил Александр. — Это какая-то аббревиатура?
— Джей Джей! — нетерпеливым тоном человека, привыкшего, чтобы ему повиновались, позвал ее Энсон. А ей хотелось и уйти, и остаться.
— Мою матушку зовут Жаклин, а отца — Джеймс. Я ношу оба этих имени как символ их любви. Они думали, что это будет продолжаться вечно, — ответила Джей Джей.
