— Это не трудно. Было бы что ему предложить.
— Будет, не бойтесь. Второе: приведите Бояна ко мне. Не сюда, конечно. Ко мне придёте завтра утром, и я вам всё подробно расскажу.
— Лучше дайте мне несколько ампул.
Я смотрю на часы: надо заканчивать беседу с любителем светской жизни — пора идти на приём.
Я встаю и отпираю маленькое помещение рядом с моим кабинетом, которое служит мне кладовкой, и где хранятся разные вещи, оставленные мне в наследство предшественником. Открываю упаковку морфия и выношу парню штук десять ампул.
— Это небольшой аванс, — поясняю я. — Потом будут более крупные поставки. Но только для личного пользования. Если поймут, что вы раздаёте наркотики, и пронюхают, откуда вы их получаете, всему конец, в том числе и вам.
Он аккуратно заворачивает ампулы в носовой платок, не обращая особого внимания на мои слова, и кладёт платок в карман куртки.
— Много у вас этих стекляшек?
— Сколько угодно.
— И вы держите их здесь, в кладовке?
— А где ещё?
— И никогда, ни разу не попробовали?
— Представь себе, нет!
— Господи! — хлопает он себя по лбу. — А мы-то думаем, что живём в цивилизованном обществе!
* * *
Как всякое сборище подобного рода, приём совершенно неинтересный. Обмениваюсь из приличия несколькими фразами с коллегами из дружеских посольств, собравшимися здесь в надежде узнать хоть что-то новенькое, что сгодилось бы для украшения ежемесячного отчёта их посла.
Затем направляюсь к мокрой стойке, поскольку во рту у меня пересохло от разговоров. Проложив себе дорогу в не очень густой толпе, беру стакан виски, сильно разбавляю его содовой.
— Как всегда умерен в своих удовольствиях, — слышу за спиной знакомый приятный женский голос.
Оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с очаровательной госпожой Адамс.
— Могу я вам что-нибудь предложить?
— Предложите мне то же, что и у вас. Я выполняю просьбу и замечаю:
— Не вижу вашего супруга…
— Ему пришлось уехать сегодня после обеда. Какая-то международная конференция журналистов в Варне или что-то в этом роде. Бедняга… Придётся три дня скучать… Был бы хотя бы летний сезон…
Я подхватываю подброшенную небрежно тему, и мы известное время рассуждаем о скучной профессии дипломата и об этом скучном городе, где нет ни ночной жизни, ни мюзик-холлов, ни поля для игры в гольф. Я лично никогда не играл в гольф, и у меня не было времени скучать в последние месяцы, но мне удаётся так подстроиться к симпатиям и антипатиям этой дамы, что она уже видит во мне родственную душу.
