«Что-то»! Конон Трофимович не только «не видел» своего бывшего однокашника, но сделал вид, что даже не слышит его!
Тогда Жора, приблизившись, заорал еще громче и радостней:
— Конон, черт тебя побери! — И, поскольку реакция была той же, положил свою лапищу на плечо Молодыя. Правда, на всякий случай положил осторожно и уже совершенно нормальным голосом сконфуженно произнес: — Оглох, что ли?
Лонгсдейл снова не шевельнул мускулами лица, а плечом немного повел, будто ему жал пиджак в том самом месте, где лежала рука «незнакомца», и вынул плечо из-под его руки.
Жора отважился еще на одну фразу.
— Да это я, Жора! — сказал он даже с некоторым возмущением в голосе.
И тогда Молодый произнес на чистом английском:
— Экскьюз ми, ай донт ноу ю!
Жора попятился к выходу, не спуская с Конона Молодыя глаз и недоуменно бормоча: «Вот номер, ничего себе…» — а молодая француженка, не выдержав, звонко расхохоталась.
И вот, представьте, прошли годы, в том числе и те четыре, которые Лонгсдейл провел в тюрьме, Конон Трофимович уже дома, в квартире на площади Восстания, и приближается первый на воле Новый год, и жена решает устроить «великий сбор», приходит народ, и с ее лучшей подругой, как вы понимаете, Жора.
Как ты? А как ты? Потом все садятся за стол провожать старый год, принесший в семью Молодыев такую радость: возвращение домой «блудного сына».
Потом поднимается для тоста Жора и начинает с того, что сейчас расскажет забавную историю: был, мол, в трехдневной командировке в Англии, дело было лет пять назад, и вот в Лондоне пошел — куда ж еще! — на Бейкер-стрит, конечно, где жил знаменитый Шерлок Холмс, и там в каком-то маленьком магазине вдруг увидел, понимаешь, Конон, совершенно абсолютного твоего двойника, как в кошмарном сне, ну просто один к одному!
— Редчайший случай, товарищи! Даже «мушка» на правой щеке с такими же двумя (или тремя?) волосками!
Я ему: Конон, черт тебя подери! А он мне: экскьюз ми, я вас, извините, не знаю…
Так вот, мой тост в честь необъятных возможностей природы!
За столом все внимательно и с интересом выслушали, поцокали языками, поудивлялись, одна Галя промолчала, потом выпили за природу и ее возможности, а Конон Трофимович вдруг спросил Жору:
— Этот мой двойник был один?
— Нет, — сказал Жора, — с какой-то цыпочкой, такой, знаешь, красивой девицей, а что?
— А если бы, — продолжил при полном внимании стола Конон Трофимович, — ты шел бы в Москве по улице Горького и вдруг увидел меня с незнакомой тебе женщиной, тоже заорал бы: «Конон!»?
