– Я вас помню, – пробормотал Ник, – вы…
Уборщик кивнул.
– Что вы здесь делаете? – спросил Ник и тут же почувствовал всю глупость своего вопроса, но уругваец слегка улыбнулся и указал на свою метелку.
– Надо же. Какое необычное совпадение.
Ник сразу забеспокоился, не раскроет ли этот человек, кто он на самом деле. Но раскрывать было нечего: он ведь и так представился журналистом. У этого уборщика не могло быть ни малейшего понятия, почему он здесь. Напарник помоложе сказал что-то уборщику по-испански, и тот кивнул. Молодой ушел, держа в руке черный мешок.
– Как вечер – вам нравится? – вежливо спросил уборщик.
– В общем, да. Но я пришел сюда не развлекаться. А я не знал, что вы здесь работаете.
– Иногда. От случая к случаю. Здесь не так, как в офисе.
– Нам нужно будет поговорить, – сказал Ник. – В понедельник вы работаете?
Уборщик опять кивнул.
– Тогда до встречи, – попрощался Ник и ушел, оставив уборщика, опершегося на свою метлу.
Они забирали из гардероба пальто, когда через входную дверь в клуб проследовала небольшая процессия во главе с невысоким худым человеком в черном кашемировом пальто и с золотой цепочкой на запястье. Его седые волосы были коротко подстрижены, а лицо выглядело властным. Кивнув охранникам, он хлопнул одного из них по спине. Ник и Уилл отступили назад, чтобы дать им пройти, а затем вышли наружу и направились к машине Уилла. Они тихо брели под мелким дождем, и Ник догадался, что только что впервые встретил Терри Джеймса.
Уилл подбросил друга до дома. Ник обнаружил, что Кейтлин лежит в кровати и, отложив в сторону книгу, смотрит телевизор, запуская время от времени руку в коробку с крекерами.
– Что ты делала сегодня вечером? – спросил Ник, раздеваясь.
– Пошла после работы поплавать вместе с Тони, который у нас работает, потом зашли с ним выпить.
Ник рассказал о вечере в «Саблайме». Когда он дошел до рассказа о Джоан Салливан, Кейтлин как-то неопределенно посмотрела на него и спросила:
– Она тебе понравилась?
– Нет, – ответил Ник, – не очень… это не мой тип.
Кейтлин кивнула и выключила свет.
– Врун, – сказала она и повернулась к нему спиной.
Пролетарский интернационализм
– А что это за rubio[47] был в клубе в тот вечер? – спрашивает у меня Панчо, когда солнечным воскресным утром мы с ним направляемся в сторону Клэпэм Коммон.
Панчо стал особенно враждебно относиться к блондинам после того, как обнаружил, что Софи – теперь, после сдачи устного экзамена, она получила степень доктора – по утрам нежно прощается со светловолосым преподавателем университета. Как нетрудно догадаться, черноволосый Панчо повадился шпионить за тем домом, где они когда-то вместе жили. Софи знает об установленном за ней полицейском надзоре, поскольку при наблюдении не используются более сложные приемы, чем укрытие за деревом. Она заявила Панчо, что, если тот не прекратит слежку, она предпримет необходимые действия и будет преследовать его в судебном порядке.
