– Кто это? Я бы ее трахнул, – заметил Уилл, глядя ей в спину.
– Не в моем вкусе. Она подружка того типа, который здесь командует охраной. По слухам, у него сердитый характер, но сегодня его здесь нет.
– А, значит, это бандитская подружка. – Глаза Уилла сузились. – Здесь без такой не обойтись. Знаешь, какое впечатление она производит? Что была испорчена всю свою жизнь. Была обожаемой дочкой у своего папочки, ей никогда не приходилось ездить общественным транспортом, у нее всегда были новые платья и все, что пожелает, и ей никогда не приходилось, как другим, подрабатывать по субботам. Теперь она выросла, и вместо папочки нужен кто-то другой, кто будет молиться на нее, покупать вещи и говорить, что краше ее никого нет.
– Довольно подробная оценка, если учесть, что ты даже словом с ней не обмолвился.
– А я встречал такой тип. И я почувствовал исходящие от нее флюиды. Готов поспорить, настоящая сука.
– Может быть. – Ник все еще боролся со своей гормональной реакцией на Джоан Салливан. Совершенно нелепо, что он испытал такое сильное чувство. Это ведь даже не простое желание трахнуть ее. В ней было что-то очень изящное, привлекательное и упорядоченное, очень пропорциональное, излишек утонченности. И Ник смотрел на нее, почти не в силах оторвать глаз. Он надеялся, что это было не слишком заметно, но боялся, что не сумел этого скрыть, и подозревал, что Джоан к такому привычна.
Ник и Уилл спустились вниз и немного потанцевали под пение примадонн, разорявших Ричарда Ирвина. Танцевальная площадка совершенно изменилась: лучи света пронизывали темноту, свет внезапно фиксировал тела, нескромные позы высвечивались, как самолеты, схваченные прожекторами. После выпивки раздражение утихло. Ник вдруг почувствовал знакомый порыв, но быстро подавил его. Он испытывал ощущение конца рабочей недели – опущенные жалюзи в банках, охранники и уборщики, обходящие помещения, и все вдруг сменилось этим неистовством движения под льющуюся из акустических систем музыку.
Ник был огорчен, что не смог увидеть Терри Джеймса, но в целом вечер оказался неплохой. Он получил у Ричарда Ирвина разрешение находиться в клубе, встретил Джоан Салливан, знавшую Криса, возобновил контакт с НВ. Он даже развлекся и впервые за долгое время с удовольствием потанцевал. И если за всем этим и не скрывалось никакой тайны, то он все равно исполнил свое обязательство перед Джорджем Ламиди.
Перед уходом Ник зашел в туалет. Пара кабинок была занята шепчущимися парочками, и Ник усмехнулся, вспомнив горячий протест Ричарда Ирвина насчет наркотиков. В туалете висел плакат, извещавший, что всякий замеченный в употреблении наркотиков будет выгнан из клуба и передан полиции. На выходе из туалетов двое рабочих клуба убирали осколки разбитого стакана. Ник с удивлением узнал в одном из них уругвайца из своего офиса. Тот тоже его узнал.
