Он протянул ей кружок хлеба, не извиняясь, что он без перчаток Она никогда не пробовала икры и откусила кусочек.
— Смотрите, — сказала она. — Там, на воде. В гавань входит корабль.
Он протянул руку и снял крючок, толчком распахнув окно. Ледяной порыв ветра проник через шаль, и Лора отшатнулась, но Адам и не подумал закрыть окно.
— Слушайте — иногда их можно услышать. Не шевелитесь.
Сначала она ничего не слышала, кроме ледяного постукивания голых зимних ветвей внизу на холме, где снег сдуло ветром. Потом издалека с воды донеслось пение, то усиливавшееся, то затихавшее с порывами ветра. На шедшем домой корабле пели не рождественский гимн, а другую песню — «Дом, милый дом».
Адам закрыл окно. Музыка в доме теперь заглушала все другие звуки, и танцующие снова закружились по полу.
— Вальс! — воскликнул Адам. — Как я говорил вам, я научился прекрасно вальсировать в Либби. Вы окажете мне честь, миссис Тайлер?
Он явно хотел танцевать здесь, на этой темной веранде. Лора быстро отскочила от него.
— О нет, пожалуйста, — мне надо вернуться в дом.
— Как вы пугливы, — сказал он и решительно положил руку ей на талию. — Видите — вы замерзли. Это вас быстро согреет. И вся веранда в нашем распоряжении.
Когда-то она любила танцевать. Бросив последний тревожный взгляд на освещенное окно, она отдалась ритму музыки. Это был безрассудный поступок. Вдруг кто-нибудь обнаружит их здесь? Вдруг Уэйд оглянется и станет всматриваться через окно в темноту или поинтересуется, где она, и пойдет ее искать? Но музыка пела, и застывшая кровь согревалась.
— Как вы могли научиться вальсировать в Либби? — шепотом спросила она.
Он и не подумал понижать голос, и, возможно, музыка и правда надежно заглушала их голоса.
— Бывают времена, когда лучше придумать себе занятие, чем сходить с ума от безделья. Поэтому мы иногда устраивали балы, те из нас, кто не был слишком слаб или безволен. Некоторые мужчины заворачивались в одеяла и вешали стружки на уши, и мы делали вид, будто находимся в таком доме, как этот, забывая о войне, как забыли те, что сейчас танцуют там.
Его рука была очень жесткая, и пальцы больно сжимали талию. Она напряженно отодвинулась от него.
— Они не забыли, — сказала она. — Я тоже так думала, но они только делают вид. Война все время незримо присутствует.
Он презрительно хмыкнул.
— Мужчины, возможно, да — те, кто носит форму. Другие же и некоторые из этих дурочек женщин — их война никогда не касалась вовсе.
