Но Бреннан тут же поправила его:
— Я всего лишь рядовой инспектор, поэтому вряд ли сумею оказать вам большую помощь в расследовании. Так что руководить будете вы.
Боюсь, что я начал свой рассказ не с того, с чего следовало бы, ведь этот Пеллхем был уже не первой жертвой. До него примерно при таких же обстоятельствах на тот свет отправились еще двое. Первым из них был, кажется, дантист Гомес. Представляете себе? Дантист в Кампосе, черт возьми! Да тут ведь ни у кого уже нет зубов! Короче, ему перерезали глотку прямо на стоматологическом кресле, которое он так ни разу и не использовал по назначению. Этому старцу стукнуло двести пятнадцать лет — рекорд по долголетию даже для нашего городка. Вторым был… не помню, как его… кажется, он держал бар в зеленой зоне, и ему было сто пятьдесят с чем-то лет… я плохо запоминаю цифры. Пеллхем был моложе своих предшественников: где-то под сто тридцать. Всей этой троице вскрыли сонную артерию, и все три убийства казались дилетантскими — с кучей улик и следов. Я бы распутал это дельце за неделю. Но Калеро вызвал из центра подмогу. Будь прокляты эти политики, они компостируют мне мозги с того самого дня, как я начал ходить под стол пешком!
Я подошел к красотке и скорчил самую неприятную гримасу, какую только имел в своем арсенале:
— Ну и что же вы умеете делать?
— Госпожа Бреннан — эксперт-криминалист, Торрес, и владеет самыми последними научными методами расследования.
Калеро всеми силами стремился сгладить все возможные шероховатости между нами, но мне-то наплевать.
— Это впечатляет. — Я смерил Бреннан взглядом с ног до головы, однако она продолжала улыбаться как ни в чем не бывало. — Надеюсь, она еще умеет молчать. Во всяком случае тогда, когда я думаю.
— Тут вы главный, инспектор, — сказала она, — и я не Намерена вмешиваться в ваши Действия. Я ведь здесь только для того, чтобы помогать вам.
— Что ж, уже легче. Тогда пошли!
— А что, здесь мы уже закончили?..
Я был уверен, что девчонка хотела бы продемонстрировать нам на трупе Пеллхема те новые методы следствия, которыми ее загрузили по уши, поэтому наслаждался ошеломленным видом девицы, когда мы вышли из элегантного коттеджа доктора навстречу воплям пикетчиков «Естественной жизни».
Шесть утра: на улице свежо, но не холодно. Если бы однажды в Кампос-де-Отоньо похолодало, то улицы оказались бы усыпаны мертвецами.
Я решил пройтись. Так лучше думается, а кроме того, во. время прогулки не так сильно ощущаются эти проклятые позывы к мочеиспусканию. Конечно, я мог бы согласиться на операцию — говорят, это не больно. Но я не собираюсь позволять кому-то ковыряться железками в моих внутренностях. Всегда стараюсь держаться подальше от врачей.
