Решительно не видно никакой разницы между приведенными тезисами. Разве второй тезис не полагает существующими реально материю, протяжённость, и некие «вещи», которые могут быть и нематериальными, раз в тезисе выделяются материальные…. И как можно полагать «протяжённость», не полагая тут же пространственно-временного универсума? По меньшей мере, без времени уж никак не обойдёшься. Что-то ж тянется в протяжённости; иначе будет точка. И что есть «протяжённость» если не потенция пространства во времени? Помимо этого, тезис «все тела тяжелы» - вовсе никакой не закон природы; это философское обобщение механики Ньютона. По Эйнштейну никакой тяжести нет, но пространство криво, неэвклидово. Вообще «законы природы» - это научно-популярная поэзия. Ни наука, ни строгая философия такими понятиями не оперирует. Укажите мне тот парламент, который принимает «законы природы». Может быть, это медвежий цирк? И далее, если я, субъективно не предполагаю реального существования природы, тогда тезис «все тела тяжелы» тоже чисто эйдетический? Игра слов, создающая иллюзию различения – вот что это такое.
Далее вводит понятие логической необходимости: «Любое эйдетическое обособление и индивидуализирование эйдетически-всеобщего положения дел именуется сущностной необходимостью».
То есть, ежели моя сущность есть Человек, то моё бытование отдельным единичным человеком, а не оленем или верблюдом, есть сущностная необходимость. На этой основе Гуссерль делает следующее различение:
«Весьма важно также и соединение вынесения эйдетических суждений об индивидуальном вообще с полаганием существования индивидуального. (…) Положение дел, полагаемое как действительное, есть факт — если только оно есть индивидуальное положение дел в действительности, — либо же оно есть эйдетическая необходимость, если оно есть индивидуализирование какой-либо сущностной всеобщности».
Фактически, Гуссерль описывает этим различие между индивидуумом Аристотеля и индивидуумом Платона. Если у первого индивидуум есть данность, помимо которой нет никакого всеобщего или сущностного, то у второго индивидуум есть индивидуация идеи, или эйдоса. Наверное, Эдмунд хочет сказать нам, что индивид Аристотеля есть предмет эмпирической науки, а индивид Платона есть предмет априорной науки о сущностях, усматриваемых непосредственно, до всякого опыта и рационального синтеза. То есть, всё сводится к отысканию предмета априорного знания, для того чтобы спасти и утвердить саму возможность такого знания, и с ним – полезность и ценность беспредметной философии, и нужность философов. И, поскольку подобная философия есть чистое мышление, или логика, то Гуссерль и продолжает выстраивать эту логику, говоря:
