- Вполне! - кивнула Волконская, запуская двигатель.
- Старик-то много порогов в департаменте обил! - напомнил майор. Целых два месяца упражнялся!
- Кассета больше стоит.
- Ой ли? Небось кругленькую сумму седок из "мерса" отвалил?
- Хочешь узнать - сколько? Переходи ко мне! А что? Люди нужны. Толковые. Двадцать пять в год для начала положу, а?
- Заманчиво, конечно... - протянул Ямпольский. - Да жаль бросать-то! Закончим это дело, тогда поговорим. Если не передумаешь, конечно.
- Я-то не передумаю. А вот вы с Елизаровым с огнем играете, это точно!
- Поглядим, поглядим...
- Смотри, Витька! Обожжетесь вы сильно, чует мое сердце...
...Пассажир белого "мерседеса", сидящий справа от Чернецова, нажал кнопку на подлокотнике, и поднялось звуконепроницаемое стекло, отделяющее салон от водителя.
- Я рад вас видеть, капитан. Живым и, надеюсь, здоровым?
Чернецов промолчал.
- Несмотря на ваш утомленный и безразличный вид, я полагаю, вас все же интересует ваша дальнейшая судьба?
- Безусловно.
- Прекрасно. Интерес к жизни составляет смысл ее самой. Так вот. Сейчас мы приедем в Москву, и у вас будет четыре часа на отдых. Затем вы получите инструкции и документы и отправитесь в Варшаву.
Поездом. Оттуда вас доставят в Париж. На подготовку всех мероприятий, включая пресс-конференцию, уйдет примерно неделя. А потом - вы свободный и независимый человек.
- Сколько я получу?
- Около четырехсот тысяч долларов. И какойнибудь не слишком дорогой паспорт, скажем, венесуэльский.
- Не много. За одиннадцать-то лет! А если я откажусь выступать?
- Других вариантов предложить не могу. Четыреста тысяч - это четыреста тысяч, подумайте!
- А что мне делать потом?
- Можете вступить во французский иностранный легион или стать международным шулером - меня это не интересует. Единственное, что я вам категорически не рекомендую, так это возвращаться обратно в Россию сядете еще лет на пятнадцать.
- А если я захочу предложить свои услуги еще раз?
- Кому?
- Вам.
- Боюсь, это вам не удастся.
- Почему?
- Потому что меня не существует. И вам, кстати, это известно лучше, чем кому-либо другому.
IV. ПРИМИТЕ МОИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ...
Белый халат оказался маловат, и Степанов не стал натягивать его на мундир, просто набросил на плечи.
- Прошу за мной, - сказал дежурный врач и неторопливо зашагал вдоль длинного коридора с высокими сводчатыми потолками.
В этом отделении госпиталя Бурденко раненых оставалось уже немного чеченская война миновала свой пик. Тех, кого удалось подлатать, старались размещать в подмосковных санаториях и пансионатах. Многие не избежали голубоватого здания без окон на набережной Яузы - от госпитального морга траурные кортежи отъезжали регулярно, и спецроте городской комендатуры скучать этим летом не пришлось, много сотен холостых патронов сгорело в траурных залпах. Но кое-кто еще не определился между пансионатом и моргом. Валентин Кислицин как раз относился к группе колеблющихся.
