— Ты, Гришан, никак вернулся?
— Да вот не допил слегка.
— Где это тебе так навешали?
Действительно лицо Орлова было украшено многочисленными знаками доблести.
— Здесь голштинцы со Шванвичем прогуливались. Я имел с ними ласковую беседу, — нехотя ответил Григорий.
— Так что ж ты нас не крикнул?
— Вас разве докричишься, ироды?
— Сколько их было? Ты их ретировал?
— Еще бы. — обрезал Орлов. Затем, указывая на Потемкина, Гришан нарочито громко заявил: — Слушайте, сволочье, это мой старый товарищ Григорий…
— Александров сын Потемкин, — подсказал Гриц.
— Александрович Потемкин. И если кто ему что, то дело уже с Орлами. Ясно?
По тишине, воцарившейся на мгновение, бывший студент понял, что его нежданный покровитель пользуется здесь большим авторитетом.
Орлов, раздвигая подгулявших посетителей, пошел к одному из столов и, беспардонно потеснив кемаривших на краю офицеров, посадил Потемкина.
— Жаркого и вина, — потребовал он. Гришан, явно протрезвевший за время драки, хотел восполнить свои потери.
— Тебе сколько лет? — Спросил он Потемкина, когда все требуемое уже стояло перед ним на столе.
— Девятнадцать, — уминая мясо, пропыхтел Гриц.
— Так где ж тебя так долго носило? Чай уже второй год как по казармам должен таскаться. — удивился Орлов.
— Я в Университете обучался. А потом… — Потемкин махнул рукой. Слезы готовы были закипеть у него на глазах.
— Поперли что ли? Да полно тебе. Сейчас, как красна девица, разревешься! Нашел о чем жалеть. — Орлов обнял его за плечо. На кой черт тебе этот Университет? Мозги только на изнанку выворачивать. Я вот тоже в Шляхетском корпусе обучался…
— Немцы-сволочи. Ненавижу, — простонал Потемкин.
— И у вас? — Искренне удивился Гришан. — Это здесь от них жизни нет, а в Москве-то…
— У нас ясное дело — Университет. А тут-то чего? — в свою очередь не понял Потемкин.
— А здесь, мил друг, столица, двор, гвардия. Смекаешь? Житья никакого от них нет. Пол Пруссии у наших ног, а дома… Как великий князь подрос, все замечать стали. Ему, слышь, наша гвардия не по нутру, он своих из Голштингии привез.
— Голштинии, — поправил Потемкин.
— Один черт, — кивнул Гришан. — Мало что собственные войска держит, еще и в лейб-гвардию пихает офицеров из немцев. Нашим мест не достается. С ними не сладишь. «Почему носок не тянешь? Почему сапоги не чищены? Почему морда рязанская?» Только и знают, что в зубы тыкать.
— А кто такой Шванвич? — Спросил Потемкин.
— Он у великого князя служит в голштинской роте капралом. Мы с ними много раз схлестывались. Навешаем им, чтоб не строили из себя хозяев. Теперь вот моя очередь была. Сил нет, какие сволочи. Им против нашего вдвое платят и жалованья не задерживают. А мы скоро с голоду дохнуть начнем. Прикинь, с самого начала войны не плачено. Что из имений пришлют, на том и спасибо. А у нас четверых не густо, шиш и тот без родительского благословения. Сиди кукуй.
