Розали похромала в кухню и рухнула на стул.
Лодыжка нестерпимо ныла. Ее брюки безнадежно испорчены, но на переодевание уже не было сил.
Спустя десять минут маленький столик в углу гостиной был заставлен всевозможными закусками. Кингсли наполнил бокалы апельсиновым соком. Спиртное исключалось – он был за рулем, а она приняла обезболивающее.
– Кингсли, этого хватит, чтобы накормить целую армию, – воскликнула Розали, разглядывая все это великолепие. Здесь был паштет, говядина с черным перцем, свинина по-китайски, цыпленок с имбирем и ананасом, жареный рис, крекеры из креветок и еще много разных вкусностей.
– Я голоден, – улыбнулся Уорд, и у Розали все внутри сжалось.
Когда тарелки опустели, Кингсли принес обезболивающее и стакан воды. Он подумал обо всем.
– Спасибо, – смущенно поблагодарила Розали. Ей не хотелось, чтобы о ней заботились, тем более Кингсли Уорд. Она вообще отказывалась признаться в том, что его забота очень приятна.
– Помочь вам приготовиться ко сну? – вежливо предложил он.
Серые глаза встретились с синими. Розали поспешно отвела взгляд и пробормотала:
– Я сама справлюсь.
– Хотите кофе? Или чай? Я знаю, англичане предпочитают чай.
– Нет, спасибо.
– Какао? Молоко?
– Ничего не нужно, спасибо. – Скорее бы закончились ее мучения.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, кажется, мое пребывание в гостях затянулось, – произнес Кингсли с издевкой. Он взял ее руку и поднес к губам. Этот поцелуй был столь же мимолетным, что и предыдущий. – Спокойной ночи, Розали. – Он выпрямился, не выпуская ее руки. – Приятных снов.
– Спокойной ночи. – Поцелуй жег руку. – Спасибо за все, что вы сделали для меня сегодня.
– Это мой долг – помогать леди, попавшим в беду.
Кингсли вежливо кивнул и вышел из комнаты. Розали слышала, как тихо закрылась входная дверь. Она сидела в тишине, задумчиво глядя перед собой.
На следующее утро посыльный принес Розали огромную корзину цветов. На карточке было только «Выздоравливайте поскорее» и «К» вместо подписи. За цветами последовали… три недели молчания.
Розали не находила себе места. Нервы были напряжены до предела, а аромат цветов, пропитавший, казалось, даже стены ее квартиры, сводил с ума, постоянно напоминая о Кингсли. В офисе тоже было не лучше, при каждом телефонном звонке ее сердце замирало.
К концу второй недели она решила, что неверно растолковала знаки внимания, которые оказывал ей Уорд. Видимо, она интересовала его только как специалист, а не как женщина. Запихивая в мусорную корзину увядшие цветы, Розали уверилась в мысли, что Кингсли просто-напросто пожалел ее, а цветы – знак сочувствия с его стороны, и ничего больше.
