Я прошелся по своему парящему острову, ища, как им управлять. Скоро отыскалась чистая площадочка в форме трилистника. Став на нее и перенося центр тяжести с ноги на ногу, я заставил остров спланировать в зал.
Мое появление произвело фурор. Танцовщицы с визгом бросились врассыпную, музыка поперхнулась на полуноте. Я спрыгнул на паркет, и остров взмыл к потолку. Оставляя за собой грязные следы, я двинулся в гущу праздника, навстречу Дверям Истени.
Таинственные убийцы встретили мое появление с поразительным хладнокровием. Кто-то кивал мне, как давнему знакомому и тут же отворачивался, кто-то подходил поздороваться. Дальше этого, впрочем, не заходило. Уж что-что, а собственное достоинство эти ребята блюли первоклассно!
До меня донесся божественный аромат жареного мяса. Только сейчас я понял, насколько оголодал: в Артемовой Истени так и не удалось перекусить – все ушло змейкам-удавкам. Так что я с воодушевлением двинулся к столам.
В отличие от «Ксанаду», где маги просто ценили хорошую кухню, заговорщики предавались излишествам. Столы с закусками сгрудились тремя противоборствующими бастионами. Блюда первого напоминали безумные творения абстракционистов; второй брал художественной правдивостью и натуралистичностью; третий предлагал только вареные яйца. Яйца, но какие! Во всех видах – куриные, страусиные, черепашьи. Украшенные драгоценными камнями, с тонкой филигранной росписью по скорлупе.
Я остановился, выбирая, к какому столу подойти. И – о чудо! – весь зал замер. Затаив дыхание, ассасины следили, куда я двинусь. Именно поэтому я решил не торопиться.
Ближе всего ко мне располагались столы «натуралистов». На них возлежал огромный дракон, покоящийся на куче драгоценностей: отсверкивающих золотом блюд, чаш, сундуков. Из пасти зверя торчал обглоданный труп рыцаря. Черепа и полурассыпавшиеся грудные клетки в небрежном беспорядке валялись на тарелках.
Судя по тому, как провисли некоторые ребра, их слепили из паштета. Во рту черепа краснело яблоко; изящной короной зеленела петрушка. Толстенький человечек с грустными глазами отхватил от черепа треугольный ломоть и положил на тарелку. Резалась кость легко, словно масло. Следом подошла дамочка лет сорока с фиолетовым шиньоном и морщинистой загорелой шеей, росшей, казалось, прямо из декольте. Она придирчиво изучила оплывшее золото под драконьей лапой, и потянулась к нему ножом. Отрезав кусок от золотого кубка, перешла к куче драконьего помета и…
