— Что случилось? На мель сели?
— Нет, просто приплыли. Помоги-ка, сходню выдвинем, — Олег оживился, взялся за длинную доску с приколоченными поперечинами. — Вот так, на верх обрыва… Вот и хорошо! Кстати, задание мое ты так и не выполнила, так что получай наряд вне очереди: картошку чистить умеешь?
* * *
Картошку почистили быстро. И мало ее было — а много ли надо на котелок ухи? — и чистить пришлось не в одиночку.
— Нечего тут армейские порядки вводить. Женщине мужик должен дарить наряды, а не назначать.
— Так то своей… — попробовала пошутить Татьяна и тут же снова занялась картошкой: слишком уж свирепо блеснули очки собеседницы.
— Какая разница, чьей! Тем более если чужая! А если разобраться, то с ученицей надо быть вежливее, чем с родной дочкой! — Тяжелый охотничий нож дважды перечеркнул блестящие бока картофелины, желтоватые куски плюхнулись в воду. — Дочка никуда не денется, пока замуж не выйдет… да и потом тоже. Все равно и любить будет, и воспитание с малых лет идет. А сейчас злости тебе добавь — вот она вместе с наукой и останется. Где-нибудь прорежется потом. Ты кем хочешь стать?
— Не знаю еще. Пока что Олег Алексеевич только самому простому учит.
— Это и без него могли бы. Учитель из него… Командиром быть — это он запросто, а педагог никакой. Можешь поверить, я пятнадцать лет в школе. Высшая категория.
— Вы… учительница?!
— А что, совсем не похожа?
— Нет, почему же…
Со своими школьными учителями Татьяна рассталась каких-то три месяца назад и до сих пор немного робела перед ними. И вообще перед преподавателями — даже молодыми. А сидевшей рядом с ней женщине явно было за тридцать. Это если по человеческим меркам.
На самом деле, наверное, больше — до сих пор не получалось сразу узнавать возраст Древних. Впрочем, если в школе пятнадцать лет проработала, то вряд ли больше сорока.
Обычная женщина, выглядящая на все свои годы, — не больше, но и не меньше. Чуть полноватая, с короткой стрижкой. На плечи накинута видавшая виды куртка-ветровка, настолько выгоревшая и застиранная, что и цвета не разобрать. Большие очки на переносице. Почему-то эти очки не давали Татьяне покоя: казалось бы, Древний Народ со всей своей магией мог бы и зрение исправить… если вообще оно у Древних может испортиться. Или верхнее зрение может помочь при близорукости? Надо будет потом у Олега Алексеевича спросить.
— Простите, Любовь… — сразу захотелось назвать по имени-отчеству. Неудобно как-то на «ты» с учительницей.
