— И у вас угонят? Но вы же… — Татьяна растерялась. — А магия? Можно же что-то придумать?
— Можно… было. Я же говорю — времена не те, — Олег повернулся к рубке. — Вань! Помнишь, как у Ильи «десятку» раскулачили?
— А то! — донеслось из распахнутой двери. — Одна жестянка осталась, и ту еле нашли.
— Вот так у нас теперь, — старик снова посмотрел на реку. Потом обернулся к девушке: — На той машине столько всего понакручено было, что и я угонять не взялся бы. Мы и кузов-то нашли потом верхним зрением — светился, как лампочка. Зато тем, кто угонял, — хоть бы что, словно и не заметили. Лет пять назад у них и мысль не мелькнула бы — именно к этой «тачке» подойти. Ноги мимо пронесли бы. А теперь сиди и гадай: то ли они просто к таким делам нечувствительные, то ли их, наоборот, только больше привлекло. Меняется народ, Татьяна, меняется. Раньше такого никогда не было — это я тебе не только за свою жизнь говорю, поверь. Ладно, — Олег Алексеевич махнул рукой, — тут мы сами виноваты. За что боролись, на то и напоролись, теперь плакать нечего. Лучше скажи, чего ты тут сидишь, а не с ребятами? Стесняешься?
— Стесняюсь, — честно призналась Татьяна. — Неудобно как-то.
— Это ты зря. Ну ничего, день впереди, познакомитесь, разговоритесь. Хотя шла бы ты к ним на корму. Послушала бы, о чем говорят, тебе на пользу пойдет. Привыкать пора, и для учебы неплохо.
— А можно, я в рубку пойду? Я на корабле в первый раз.
— Кора-а-абль! — усмехнулся Олег. — Ладно уж, иди, если Ваня не прогонит. Но тогда будет тебе задание: гляди по сторонам, и как заметишь что-нибудь интересное — сразу мне говори. Не только глазами гляди, понятно?
Романтическая рулевая рубка оказалась полутемной комнатушкой. Даже коридором — примерно метр в ширину, меньше трех — в длину. С одного борта — дверь, и с другого — дверь. На передней стене три окошка — маленькое круглое посередине и квадратные, чуть побольше — по сторонам. Зато перед круглым окошком расположился самый настоящий штурвал: деревянный, с точеными спицами и рукоятками, поблескивающий какими-то золотистыми деталями. Небольшой, но настоящий, точно такой же, как на разных рисунках и «морских» сувенирах.
Вот только не стоял за этим штурвалом этакий «морской волк» в лихо заломленной фуражке и с дымящейся трубкой в зубах. За штурвалом вообще никто не стоял.
Сидевший на высоком табурете больше походил на слесаря из домоуправления, чем на капитана. Лысеющий мужичонка в сером засаленном ватнике, из-под которого виднелась не первой свежести тельняшка. Вместо фуражки капитанскую голову венчала изрядно повыгоревшая кепочка с еле различимой надписью «Речфлот». Морщинистые руки, увитые тусклой синевой татуировок, спокойно лежали на коленях.
