— Чего ты в темноте сидишь? — спросил Джош.
— Глаза у меня больные, — сказал горбун и повернул изможденное лицо к стрелку. Огромные белесые глаза его слезились, красные опухшие веки мелко подрагивали. — Нельзя мне на свет.
— Это ты лекарь?
— Ну какой из меня лекарь, сам погляди? — горько сказал горбун, продолжая плести нечто похожее на циновку.
— Мне сказали, что здесь живет лекарь.
— Это они называют меня так. А что я могу? Роды принять да пулю выковырнуть.
— И часто тебе приходится пули выковыривать?
— Бывает, — нехотя сказал горбун и надолго замолчал. Джош ждал, скрестив руки на груди. Наконец лекарь отложил свое плетение, тяжело вздохнул, повернулся к стрелку и спросил:
— Ну чего тебе? Дружков твоих полечить? Стрелу из одного вытащить, а второму ногу поправить?
— Да. — Джош удивился осведомленности горбуна, но виду не показал. — Я заплачу.
— Золотом?
— Да.
— Зачем мне твое золото? — спросил горбун, пожимая плечами. — Ни к чему оно мне.
— Тем лучше. — Джош откинул полы плаща, положил ладони на рукояти револьверов. — Собирайся, мне нужна твоя помощь.
В темном углу за спиной горбуна что-то завозилось.
— Это моя жена и дети, — поспешно сказал пучеглазый лекарь, заметив, как напрягся стрелок.
— Собирайся, — чуть тише повторил Джош, опуская руки.
— Ладно. — Горбун встал, подошел к стрелку вплотную, лицом к лицу. Джош внутренне содрогнулся, разглядев вблизи опухшие, кровоточащие веки без ресниц, слизь, сочащуюся из уголков глаз, красные кляксы на мутной роговице.
— Нельзя детям играть с оружием, — сказал горбун, нехорошо усмехнувшись, и опустил взгляд. Он обошел комнатку, то погружаясь во мрак, то выныривая под неяркий свет фитиля. Жуткого вида тень кралась за ним по стенам.
— Я готов, — сказал горбун, в очередной раз появляясь на свету. Глаза его были закрыты матерчатой повязкой. — Но тебе придется меня вести. — Он протянул костлявую руку к стрелку, и Джош, поборов отвращение, взял неприятно сухую ладонь. Острые пальцы тотчас сжались, словно птичья лапа, впились ногтями в кожу, и стрелок невольно подумал, что уже никогда не сможет освободиться от вцепившейся намертво руки горбуна.
— Веди, — сказал лекарь. — Только смотри не запутайся в занавеске.
В углу шевельнулась тень, и Джош увидел, как из мрака протянулась к столу невообразимо длинная, бледная рука и удавила тонкими пальцами слабый трепыхающийся огонек. В комнате стало совершенно темно.
— Идем, — дрожащим голосом сказал Джош, чувствуя, как тьма заволакивает сознание…
